Страсти по младенцам

В разряде горячих сообщений, где не фигурируют трупы, слово "педофил" вышло на первое место. Это объяснимо. Первое и главное, что волнует народонаселение, – вопрос жизни и смерти. Поиски смысла жизни, наряду с базовыми инстинктами, отличают человека от прочих млекопитающих. А смысл жизни, как говорил Жванецкий, в том, чтобы не умереть. Поэтому сообщения о чужих смертях, как учит современная психология, "овеществляют" экзистенциальную тревогу аудитории, снижая ее общий уровень. "Уф, на сей раз пронесло..." – первое, что приходит на ум при получении известия об очередном стихийном бедствии или убийстве.

Вторым по важности базовым инстинктом, после страха смерти, считается его противоположность – инстинкт размножения. В человеческом сообществе это стремление не регулируется ничем, кроме культурных норм и конвенций. В древности (как до сих пор в большинстве диких племен Черного континента или Южной Америки) вопрос сексуальной зрелости регламентировался природной способностью людей к размножению. Если применить современные законы к большинству известных романтических сюжетов, то их герои давно бы парились на нарах. Шекспировской Джульетте, как известно, не было 14-ти лет...

Однако западная цивилизация начиная с прошлого века произвольно повысила возраст сексуального согласия, отделив его от физиологической функции, т.е. фертильности, и приняла за основу (в большинстве стран) возраст вступления граждан в официальные отношения с государством. Таким немудреным образом уголовные кодексы большинства западных стран обзавелись статьями "за педофилию". То есть, не только развратные действия в отношении несовершеннолетних стали отягчающим обстоятельством в уголовном процессе, но и любые подозрения в том, что кто-то взрослый возжелал кого-то младше установленного законом возраста, вызывают широкий общественный резонанс.

Хотя чем хорош высокий "возраст сексуального согласия" вкупе с понижением морального ценза людей, живущих в эпоху информационной вседозволенности, – большой вопрос. Запретный плод, как известно, сладок. Впрочем, сейчас мы говорим не о жертвах насилия, а о тех, кто совершает подобные преступления или заподозрен в них.

Итак, само слово "педофил" в последнее десятилетие стало главным информационным жупелом, прочно обосновавшись в медиа-рейтингах. Еще бы – ведь оно щекочет нервишки падким до "клубнички" обывателям. Тут тебе не просто сексуальное злодеяние, а обязательное извращение в придачу, гнусность небывалая.

Сегодня заголовки типа "Поймали полковника-педофила", "Священник-педофил изобличен", "Слесарь-педофил едва избежал расправы" не только никого не удивляют – в отсутствие новостей с большим числом жертв лишь они способны удержать внимание публики. В массовом сознании укоренился новый образ преступника-злодея, жадно выискивающего невинных младенцев для удовлетворения своих адских страстей. И им может быть любой, у кого есть дети!

Между тем образ этот далеко не нов. В христианскую эру, да буквально еще каких-нибудь сто лет назад, самых страшных в глазах мещан злодеев характеризовала жажда младенческой крови. Целые народы обвинялись в использовании этой жидкости в ритуальных целях, причем вполне серьезно, достаточно вспомнить вызвавшее гигантскую волну антисемитизма дело Бейлиса. В общем, "слезинка ребенка" для нас святое, еще классик резюмировал. А гибель миллионов в лагерях – так, мелочь.

Но возникает вопрос: почему именно в последнее время "педофилическая" тема столь популярна в СМИ? Что, извращенцев и впрямь в нашей стране стало в разы больше? Скорее всего, нет.

Впрочем, стало гораздо больше бездомных, много детей без присмотра, но это смотря с каким временем сравнивать. После октябрьского переворота их было в разы больше, а сексуально-криминальная составляющая как-то не фигурировала. Процент преступлений на этой почве в новейшей истории примерно одинаков, а вот информация об этом в разные времена востребована по-разному.

Наше "молодое" общество, обильно удобренное чернухой и вдоль и поперек перепаханное желтыми СМИ, после долгих поисков значимых тем остановилось на самой животрепещущей. Ни отношение к советскому наследию, ни права человека, ни тотальное оскудение образования, медицины, науки, культуры, ни трагическая участь деревни, ни развал армии, ни алкоголизм и наркомания так не волнуют рядового потребителя новостей, как подозрение ближнего в порочной любви к младенцам.

А попробуй возрази, мол, что вы привязались к одной-единственной проблеме, пускай и со всех точек зрения важной, но никак не главной, опуская все сопутствующие: гигантское и все время растущее число детей-сирот, развал института семьи и брака, проблемы душевного здоровья нации и проч. – мигом рискуешь нарваться на подозрения в "самом страшном".

К счастью, у нас еще не арестовывают отцов, рискнувших на пляже поцеловать ребенка, как в США, но мы стремительно догоняем в этом вопросе их гипертолерантное общество. Хотя на Западе практически нет детских домов, а у нас они множатся. И весь западный мир борется с педофилией от хорошей жизни, а не от плохой, как мы, мотивируемые желанием быть в мировом тренде.

Есть и другой аспект данного вида преступлений: в них довольно легко обвинить любого человека, имеющего дело с детьми. Помимо работников образовательных учреждений, особенно часто таким обвинениям подвергаются священнослужители, по тем или иным причинам отказывающиеся идти на компромисс с начальством. Клирику трудно подбросить наркотики, подсунуть проститутку – никто не поверит, поэтому почти все громкие процессы вокруг "сектантов", которыми именуют представителей любых "нетитульных" религий, так или иначе замешаны на марающем репутацию "моральном" обвинении.

В России объектов всеобщей ненависти два: террорист "неславянской внешности" и вершитель грязного преступления против детства.

Таким образом, генерализован протест не в отношении низкого уровня жизни, безопасности и свободы слова, отсутствия гражданского общества и прочих цивилизационных благ, а в единственной сфере – педофилии. Нет, все остальное, о чем я веду речь, как бы тоже важно, но на третьем-четвертом плане. Ну, где-то после новостей спорта. Главное на сегодня, коль взрывы, стихийные бедствия и кораблекрушения не предотвратить – выявить как можно больше сексуальных маньяков. И наказать.

Интересно только, когда всех переловим – кто будет следующий?

Обсудить на Facebook