G20 живет по законам "шведской семьи"

ФОТО: AP

Итоги прошедшего в конце прошлой неделе в Сеуле саммита G20 прекрасно иллюстрируют общее положение дел в большой политике. Не приняв ни одного конкретного решения по важным проблемам, лидеры "большой двадцатки" подписались под декларацией, утверждающей важность совместных усилий по реформированию мировой экономики. Поговорив о том, что односторонние шаги провоцируют дополнительные риски, стороны воздержались от оценки действий США, предпринявших дополнительную эмиссию долларов.

Создается впечатление, что все отдают себе отчет в сложности ситуации и даже, наверное, хотели бы ее улучшить, но не знают, как к этому подступиться. И продолжают тянуть одеяло на себя. При этом действует неформальный запрет на конфронтацию, которая может нарушить неустойчивое равновесие и привести систему в новое, несовместимое с жизнью состояние. Такая тактика представляется разумной, если ставка делается на эволюционный путь развития. Другой вопрос – возможен ли он при нынешнем политическом раскладе.

Приняв в свое время участие в уничтожении второй сверхдержавы, Америка не справилась с ролью мирового лидера, что привело к возникновению в разных регионах мира локальных центров силы. Некоторые из них демонстративно противопоставляют себя США, другие по-прежнему следуют в их фарватере. Но в целом, используя терминологию Збигнева Бжезинского, стоит говорить о стремлении легких фигур выстраивать свою игру за счет изменения баланса в диспозиции тяжелых. В результате привычная расстановка сил, которая хотя и грешила некоторой схематичностью, но в целом более-менее адекватно отражала линии основных политических напряжений, оказалась размыта.

На глазах разрушаются жесткие связи прежних политических и военных союзов; на их место приходят ситуационные альянсы, главной целью которых является не достижение собственных целей, а ограничение возможностей других игроков. При столь неопределенном раскладе очень трудно выработать и принять какие-то принципиально новые решения и практически невозможно представить себе, как добиться их проведения в жизнь. Потому и приходится ограничиваться тактическими действиями, откладывая стратегические на потом. Мир живет в таком режиме достаточно давно. И не известно, сколько времени еще можно было бы плыть по течению, если бы не мировой финансовый кризис.

Сам факт создания "двадцатки" еще раз подтвердил несостоятельность ООН, давно превратившейся в аналог гуманитарной организации, члены которой периодически собираются на Генеральные ассамблеи, озвучивают там политические декларации и голосуют за те или иные решения, не имея инструмента для их реализации. Все это было очевидно достаточно давно, отсюда и идея реформировать ООН. Но, как известно, до ее реализации дело не дошло. Возможно, потому, что мир стал другим, и Устав ООН уже не описывает реальную систему политических, экономических и геополитических отношений.

В сегодняшнем мире Россия больше не претендует на контроль над постсоветским пространством, а Америка теряет позиции в Латинской Америке, фактически сдает Израиль, уходит из Ирака и уже девять лет не может справиться с Афганистаном. Единая Европа расползается на деликатно уклоняющийся от американского влияния запад, антироссийский восток и неблагополучный юг. Юго-Восточная Азия и Африка, за влияние на которые некогда соперничали СССР и Запад, оказалась объектом экспансии Китая. Наметившееся сближение Индии и Китая может не только сломать старую схему отношений на азиатском континенте, но и оказать заметно влияние на весь мировой расклад. Тем временем в Европе Франция и Германия создают альянс внутри ЕС, дружески соперничая между собой за лидерство. Меркель напирает на материальную сферу, напоминая, что Германия платит в европейские фонды больше, чем Франция и Англия вместе взятые, зато у Саркози множество разнообразных идей.

Ведущие державы, при всей их мощи и влиянии, больше не могут полностью определять и контролировать ситуацию в мире, потому что любой конфликтный вопрос провоцирует возникновение новых локальных альянсов. Хорошей иллюстрацией этой тенденции стали разногласия по ядерным проблемам. В ответ на попытку Вашингтона возглавить процесс разоружения первыми взбунтовались старые партнеры США – Западная Европа и Япония. Пять европейских стран – Германия, Бельгия, Нидерланды, Люксембург и Норвегия – потребовали от генерального секретаря НАТО пересмотреть ядерную политику Альянса на континенте, а некоторые еще и поставили перед Вашингтоном вопрос о выводе с их территорий ядерных арсеналов США.

Еще более замысловатые сюжеты возникли вокруг ядерных проектов Тегерана. Сначала в защиту суверенного права Ирана на разработки в области мирного атома высказались Бразилии, Индии и ЮАР. Следом возникла ось Бразилия – Турция – Иран, к которой демонстративно присоединилась Венесуэла. Китай занял двусмысленную позицию: он одобрил санкции, но продолжил сотрудничать с Ираном, в том числе в сфере вооружений. Не обошлось и без скандалов. Сближение Бразилии с Турцией и Ираном сопровождалось жестким выпадом бразильского президента против идеологии сионизма и нарушением протокола его официального визита в Израиль. И совсем уже неприличными подробностями сопровождалась закрытая встреча представителей ЮАР, Бразилии, Индии и Китая в Копенгагене, ради участия в которой полпред Пекина "забыл" о запланированной на тот же день встрече с Обамой. Заметим, что все участники этих сюжетов, кроме Венесуэлы, являются членами "большой двадцатки".

Но главным парадоксом нынешней ситуации являются отношения США и Китая, экономики которых превратились в сообщающиеся сосуды. Спрос на китайские товары в Америке сыграл для КНР такую же стимулирующую роль, как для самих США – эмиссия и поддержка внутреннего потребления. Взаимосвязанным оказалось и политическое влияние, но если китайская экономика поднялась за счет американского потребителя, то политическое влияние Пекина растет по мере ослабления авторитета Вашингтона. Поэтому Китай, что бы ни говорили в Пекине о вредных последствиях дополнительной эмиссии долларов, заинтересован в сохранении статус-кво до тех пор, пока для китайских товаров не будут найдены новые рынки. Аналогичным образом реагируют долларовую эмиссию в России и Европе: неприятно, конечно, но лучше так, если по-другому не получается.

Описывая отношения главных мировых игроков, злые языки называют их "шведской семьей". Потому что де-факто Россия уже начинает превращаться в сателлита США, сами США – в "любимую куклу" Китая, который сидит на мине падения американского спроса, а Евросоюз напоминает "кризисный треугольник", одна из вершин которого упирается в Россию, а другая тянется за океан. Аналогичным образом, с точностью до деталей, можно описать положение всех членов "большой двадцатки". А при таком настрое ведущих игроков и уровне взаимной зависимости между ними не стоит удивляться тому, что на саммите G20 даже не пытается искать подходы к радикальным шагам по реформированию мировой экономики.