Противников современного искусства ждет тараканий ад

ФОТО: ИТАР-ТАСС

Приговор, вынесенный в минувший понедельник организаторам выставки "Запретное искусство-2006", однозначно свидетельствует о том, что за последние пять лет цена за удовольствие шокировать публику "антирелигиозным деконструкциями" выросла в полтора – два раза. В 2005 г. организатор скандальной выставки "Осторожно, религия!", директор Центра им. Сахарова Юрий Самодуров выложил 100 тыс. рублей. Теперь тому же Самодурову придется заплатить еще 200 тыс., а его подельнику, искусствоведу Андрею Ерофееву, – 150 тыс. рублей.

Понятно, что штраф в любом случае лучше, чем три года в колонии-поселении, как того требовал прокурор, но признание вины подсудимых в "разжигании религиозной ненависти" – это совсем не то, чего добивались адвокаты и прогрессивная общественность, настаивая на полном оправдании организаторов шокирующей выставки. В результате приговором Таганского суда остались недовольны обе заинтересованные стороны, чего не скажешь обо всей остальной публике, которая либо вообще не в теме, либо не считает крохотную выставку в каком-то мало кому известном центре достойной такого внимания. Просто потому, что на самом деле она является лишь каплей в море тотального имморализма, захлестнувшего российское телевидение и все общество.

Что касается самого приговора, то его можно было бы назвать невиданным аттракционом гуманности, если бы не два "но". Во-первых, ход последнего процесса практически повторял суд по делу выставки "Осторожно, религия!". Оба раза прокурор требовал тех лет лишения или ограничения свободы, и оба раза дело кончалось штрафом. И, во-вторых, по первому скандалу без наказания остались православные погромщики, ворвавшиеся на выставку и уничтожившие часть экспонатов. Возбужденное по горячим следам дело о хулиганстве было прекращено, а сам факт его возбуждения признан незаконным.

Таким образом, этот сюжет семилетней данности явил обществу поистине постмодернистский парадокс. Выступающие с позиций политкорректности правозащитники опустились до "публичного унижения православия", а поборники христианских ценностей не нашли лучшего способа защитить свои святыни, чем пойти на уголовно-наказуемое деяние. Опозорился и суд. Признав вину организатора выставки и освободив не только от наказания, но от самого рассмотрения дела громивших выставку хулиганов, он показал, что "православные всегда правы".

Именно эта априорная несправедливость, помноженная на факты произвольного толкования 282-й статьи УК, предъявленной Самодурову и Ерофееву, мобилизовала их защитников во время нынешнего процесса. Весь процесс воспринимался частью общества как наступление власти и РПЦ на права и свободы граждан, и в этом смысле суд приобрел вполне определенное политическое звучание. Вне политического контекста так называемые поборники свободы творчества, являющиеся на самом деле всего лишь частью арт-сообщества, остались бы в гордом одиночестве. И не только из-за крайне низкого художественного уровня этих антирелигиозных выставок, но и потому, что далеко не все, в том числе и самые закоренелые атеисты, согласны с тезисом Самодурова о "праве художника на кощунство".

В этом смысле Россия действительно сильно "отстала" от Европы. У нас, несмотря на десятилетия советского опыта с его антирелигиозной пропагандой, не принято оскорблять святыни любых религий. Потому что культура – это, прежде всего, система правил и запретов. И в нашей культуре есть запрет на оскорбление религии и религиозных чувств, без которого не мыслим мир в таком многонациональном и далеко не унитарном в религиозном плане государстве, как Россия. Отсюда, как минимум, брезгливая реакция на подобные выставки, причем не только среди воинственной части православных, но и среди всех остальных граждан.

Что касается попыток вывести историю с выставкой "Запретное искусство" на уровень защиты демократических ценностей и подшить к этому сюжету борьбу за права и свободы, – в данном случае, художников и организаторов выставок, - то они не выдерживают критики. Прежде всего, потому, что есть огромная разница между правом художника творить и публичным оскорблением тех или иных социальных групп.

Россия, как сказано в Конституции, является государством с равными правами ее граждан. А избирательная безнаказанность именно художественного сообщества, на чем настаивают Самодуров и его защитники, означала бы закрепление за этой группой особого права на оскорбление других групп общества, в данном случае на непристойные жесты в адрес православных, а в дальнейшем и в отношении кого-то другого. То есть борьба с тоталитарными тенденциями – не важно, государственными или религиозными – сама приобретает вполне отчетливые черты элитарной исключительности и тоталитаризма, пока только идеологического.

В полном соответствии с позициями двух кровно заинтересованных в исходе процесса групп и с законами жанра оглашение приговора сопровождалось двумя разноплановыми "перфомансами". Православные реакционеры, требовавшие возмездия за надругательства над Христом, собрались на улице и пели псалмы. А прогрессивные защитники прав художников превратили здание суда в настоящий "тараканий ад", запустив туда несколько тысяч породистых тараканов, быстрый бег которых по лестницам и коридорам здания должен был символизировать плачевное состояние мозгов прокуроров и судей, покусившихся на свободу творчества.

Понятно, что такие "перфомансы" оставляют возможность для интерпретирования в терминах постмодернизма и погрома, учиненного на выставке "Осторожно, религия!". Ведь действия хулиганов – это всего лишь "деконструкция" кощунственных смыслов антирелигиозной вакханалии. Начинаясь карнавалом в узком кругу, посмодернистская разнузданность может легко трансформироваться в серию диких выходок. И если сегодня веселится арт-группа "Война", успешно доставившая тараканов в здание Таганского суда, то завтра окажется, что ее солиста в рамках продолжении перфоманса и деконструкции – можно, например, связать и посадить в муравейник. Прямо по Достоевскому "если Бога (или каких-то иных рамок) нет, то все позволено".

В этом смысле решение суда по делу Самодурова и Ерофеева можно оценить как взвешенное и разумное. С одной стороны, были зафиксированы границы, которые не стоит переходить, а с другой, само наказание оказалось достаточно мягким, хотя и ощутимым в финансовом плане. То есть государство выполнило свою задачу, выступив в роли цивилизованного института насилия и тем самым заблокировав его иные проявления.

Но здесь тоже не обошлось без "ложки дегтя". Фактически приговор был написан под диктовку Московской Патриархии, которая вполне однозначно требовала обвинительного приговора, но выступала против посадки. Все это прекрасно, но остается вопрос: что будет, если в следующий раз руководство РПЦ по каким-то причинам проявит большую кровожадность.