Украина оттягивает бесславный конец

Вот уже третью неделю Россия и Украина по очереди "зажигают" в масштабной газовой войне, но пламя разведенного ими "костра" не может обогреть замерзающую Европу. "Yтро" обратилось к независимым экспертам, чтобы понять, почему так накалились газовые страсти и чем грозит этот конфликт России. Наш первый собеседник – главный экономист банка "Траст", преподаватель ГУ ВШЭ Евгений Надоршин.

"Yтро": Евгений, газовые конфликты между Россией и Украиной возникают ежегодно. Почему именно нынешний накалился до такой степени?

Евгений Надоршин: С моей точки зрения, причины две: политика и экономика. С экономикой связана цена на стратегически важное сырье. Поскольку Украина уже была вынуждена прибегнуть к помощи МВФ, очевидно, что положение с деньгами в стране очень плохое. Их, скорее всего, просто нет в том объеме, который необходим государству. Соответственно, мы сталкиваемся с желанием иметь более низкую цену. Но у нас тоже есть неприятные факторы, вызывающие беспокойство властей, в том числе резкое падение цен на сырье, которое является основным продуктом нашего экспорта. Это означает ухудшение внешнеэкономической конъюнктуры. Плюс очень значительный отток капитала. Поэтому для нас экономический вопрос тоже стоит довольно остро, и цена поставок газа на Украину стала более критична.

Второй момент – политический. Украина давно пребывает в состоянии политической нестабильности, и с ухудшением экономической ситуации все только обострилось. Причем это ухудшение тоже имело свои политические причины. Очевидно, что, если власти страны делят эту самую власть, экономикой им заниматься некогда. Для меня даже было неким сюрпризом, что экономика Украины, несмотря на большие сложности и неоднозначную экономическую политику, какое-то время продолжала расти. Но при ухудшении внешнеэкономической конъюнктуры, в первую очередь в области металлургии, которая очень важна для Украины, ситуация дала себя знать самым неприятнейшим образом. У них встала значительная часть производства. Это вылилось в полномасштабный экономический кризис. И это не облегчило политическую ситуацию, поскольку теперь, соответственно, нужно найти виновного. Очевидно, что в этой ситуации поиски компромисса еще более осложнились. Никакого единообразия в политике, как внешней, так и внутренней, на Украине просто нет. И, насколько я понял, когда начались переговоры по газу, одни пытались их завершить, другие – сорвать. Одним удалось почти дотащить до заключения, но другие успели в последний момент.

"Y": То есть до точки кипения газовый конфликт довела в основном все-таки нестабильность внутренней политики на Украине?

Е.Н.: Да, во-первых, разнородность интересов на Украине и невозможность прийти к консенсусу по принципиально важному для страны вопросу. И, конечно, жесткая реакция России на этот счет, которая, возможно, частично объяснялась непростым экономическим положением самой России, решившей раз и навсегда разрубить это гордиев узел. Не исключено также влияние эмоциональной составляющей. За три испорченных Новых года можно сильно друг друга невзлюбить. Возможно, такая острота образовалась просто потому, что переговорщики устали друг от друга. Потому что с обеих сторон были, мягко говоря, неприятные заявления.

"Y": И все-таки, насколько правильно поступает "Газпром" в сложившейся ситуации?

Е.Н.: Если "Газпром" начал сокращать поставки, имея стопроцентные четкие подтверждения, что газ воруют, это, конечно, в какой-то степени его оправдывает. Каждый год идут переговоры с Белоруссией и по другим странам СНГ тоже. И, если допустить сейчас здесь безнаказанный отбор газа, потом опять будет драка, как в 90-х годах, когда все получали газ, это стоило копейки и были колоссальные неплатежи и задолженности.

"Y": То есть, если бы Россия продолжала поставлять газ в полном объеме, несмотря на воровство, это могло послужить негативным примером для других транзитеров?

Е.Н.: Естественно, это все чревато долгосрочными неприятностями. У нас очень хорошая память, как в тяжелой ситуации мы раздавали газ, который ничего не стоил. Ельцинский период мы заканчивали с долгами по газу большинства бывших советских республик. И это неприятный момент, учитывая, что нам теперь тоже деньги нужны. Но вообще, конечно, реакция, может быть, неосторожная. Возможно, имело смысл решать этот вопрос сразу с привлечением ЕС, еще до отключения. Украина сейчас чрезвычайно зависима от позиции ЕС. А ЕС, где начались холода, чтобы избежать отключения газа, наверняка готов был бы пойти навстречу "Газпрому".

"Y": Но ведь "Газпром" обращался в ЕС еще до момента отключения газа, однако тогда Европа предпочитала занимать нейтральную позицию, заявляя, что этот конфликт – внутренний спор России и Украины.

Е.Н.: Возможно, им не дали понять, чем они рискуют. И вначале представители ЕС не почувствовали всей серьезности угрозы. Они же привыкли, что каждый Новый год происходит одно и то же. Первый раз это необычно, второй – забавно, третий – как в анекдоте: "тенденция, однако". Естественно, они решили, что все происходит как обычно. И, возможно, "Газпром" не донес до представителей ЕС мысль о том, что для него все не как обычно происходит.

Вообще, для меня ситуация пикантная и туманная. Не понятно, зачем Украина отключала газ. Она же воровала не все. Какой ей был интерес перекрывать трубопровод? Ведь как только они отключили весь газ, они лишили себя возможности вести дальнейшие переговоры. Пока ЕС не вмешивался, не обязательно было сразу отключать, можно было еще недели две - три потянуть, как минимум. Они же отбирали относительно маленький объем. В какой-то степени есть и скрытые интересы России в этом конфликте. Пока идет конфликт вокруг энергоресурсов, это может поддерживать повышенные цены на нефть.

"Y": Как ни странно, не так уж сильно выросла цена нефти за эти полмесяца.

Е.Н.: Она не обязательно может расти. Может просто не падать. В конце декабря Urals стоила порядка $35, а сейчас – около $40. Пять долларов – это нам весьма немало. Так что, к сожалению, в затягивании этого конфликта есть и определенные интересы у России.

"Y": Кстати, об интересах России. Один из них – прокладка новых газопроводов в Европу. Может ли нынешняя ситуация ускорить их строительство?

Е.Н. В идеале – да, конечно.