"Искандер" похоронит ПРО в Европе

"Yтро": На расширение НАТО и создание ПРО Москва собирается ответить размещением "Искандеров" в Калининградской области. Что это за оружие?

– "Искандер" – оперативно-тактический комплекс, который должен поступить в войска на смену "Точке", состоящей в штате танковых и мотострелковых дивизий. Дальность стрельбы "Точки" была 90 километров, потом была увеличена до 120 километров. Декларированная дальность у "Искандера" – 300 километров, а одной из его ракет – до 500 километров. Кроме баллистических в состав комплекса входят крылатые ракеты, которые как раз пригодятся для подавления объектов ПРО в Польше. Но этих ракет еще нет – они не приняты на вооружение, а находятся в стадии разработки. Комплекс оснащен ракетами различного снаряжения: кассетными, противотанковыми, дистанционного минирования и т.д. Весной этого года Главное ракетно-артиллеристское управление неделю было пьяным – произвели успешные стрельбы с поражением учебной цели из "Искандера".

"Y": "Искандеры" уже поступают в войска?

– Есть только опытный дивизион, который мы показываем и пытаемся всем продать. Это демонстрационный образец. У нас сейчас имеется 12 дивизий постоянной готовности. Значит, должно быть 12 дивизионов "Искандеров" постоянной готовности, или же в каждой из 12 бригад по два дивизиона – порядка восьми машин на бригаду. Согласно государственной программе вооружения планируется массовое поступление нового вооружения и боевой техники в войска с 2009 года. А до этого года серийные закупки вооружения и военной техники вообще не планировались. Мы должны были заниматься научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами. В общей сложности в этом году в России на вооружение поступило порядка 30 танков – всего один батальон. И на следующий год запланирован тоже батальон.

"Y": И все идет по плану?

– Срыв был по формированию военно-космической группировки и касался системы ГЛОНАСС. Мы отстаем от графика, потому что должны иметь на орбите 24 космических аппарата, а на деле имеем 18, из которых четыре дышат на ладан, функционируя в пассивном режиме. Каждый килограмм на орбите стоит очень дорого, как и сами аппараты. Но, несмотря ни на что, эта система нужна и должна быть независимой, российской.

Серьезное отставание идет и по стратегической ракете "Булава", которая запускается с подводных лодок. Виной всему системная ошибка, сделанная, когда еще только рассматривался проект "Булавы". Ее создавал Московский институт теплотехники, который никогда не занимался ракетами морского и, тем более, подводного базирования. "Тополь" – их разработка. И возникла гениальная идея унификации сухопутной и морской ракеты. Но опыта не было. Это привело к тому, что сроки затянулись, а деньги уходили в пустоту. По инициативе Генштаба была проведена проверка целевого использования бюджетных средств на "Булаву", в ходе которой много средств было возвращено бюджету.

"Y": В США готовят космические платформы с лазерным оружием, поражающим цели на земле. Что мы можем противопоставить этому?

– У нас разработана, но, правда, не принята на вооружение лазерная система подавления спутников. Это обычный грузовик с прицепом, который наводится и взрывается, в результате чего спутник "слепнет". Есть и радиоэлектронные средства подавления. Это не анекдот: два лейтенанта в одном из военных институтов в состоянии подпития взломали программу NASA и начали играть американскими спутниками в догонялки. Лейтенантов вычислили после того, как они стали выяснять у космонавтов детали управления спутниками. Так что у нас есть адекватные ответы. Может быть, они не такие яркие, но эффективные. Взять использование того же "Искандера" против системы ПРО. Если к нему сделают крылатую ракету, то в случае конфликта пусковые установки ПРО в Польше просто "потеряются".

"Y": Перехватчики будут вынуждены догонять российские ракеты?

– У нас есть возможность осуществлять пуски по Европе из акватории Северного моря. Тогда ПРО в Польше будет неэффективной. По Штатам будем стрелять через Северный полюс, и тогда перехватчики будут догонять наши ракеты.

Проблема в другом – мы договорились с американцами, что будем "дружить домами", а они с упорством фанатиков лезут сюда. Мне кажется, что ПРО – не самая умная идея с их стороны. Примерно такая, как в конце 70-х – начале 80-х мы разместили мотострелковую дивизию в Анадыре и Тикси, на Чукотке. Американцы испугались и разместили свою дивизию на Аляске в ответ, но потом поняли, что для них это слишком дорогое удовольствие. Через два года они технику оставили, а дивизию убрали, а вот мы свою оставили. Служба там выглядит так: два месяца в году идет подготовка к зиме и десять месяцев – зимовка.

"Y": Что вы можете сказать о ситуации в оборонно-промышленном комплексе в целом?

– Заказчик (военные) не заказывает технику завтрашнего дня потому, что на предприятиях нет технологической базы, которая бы обеспечивала ее выпуск. То есть предприятия сами не разрабатывают новинки. В прошлом году бюрократические заморочки привели к тому, что научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в области разработки новых технологий и материалов, новых машин начали финансироваться только в декабре! Минпромторг, МЭРТ должны были выделять деньги предприятиям, но не была согласована тематика работ. Причем разработку направлений деятельности поручали самим предприятиям.

В сентябре прошлого года Сергей Иванов хорошо выступил по поводу Федеральной космической программы. Но и там ситуация такова, что предприятия варятся в собственном соку, самолично ставя и выполняя свои же задачи. Но никто не смотрит вперед. В 2008 году финансирование технического перевооружения началось только под конец года.

Плюс ко всему, законодательная база несовершенна. В бюджетном кодексе сказано, что федеральное государственное унитарное предприятие не имеет права получать бюджетные деньги, а АО могут только в обмен на допэмиссию собственных акций. Если есть доля государственных бумаг, то как-то вопрос решить еще можно. Но если у предприятия нет акций в собственности государства, как быть? Какой акционер пойдет на снижение капитализации своего производства?

"Y": К чему могут привести эти проблемы?

– В итоге будем воевать как в Осетии, когда ранили командарма, который управлял войсками по сотовому телефону. Вот и все.

Сейчас достроим те корабли, которые стоят на стапелях еще с советских времен, чуть закроемся зонтиком ПРО. Худо-бедно "Булава" все-таки полетела. По крайней мере, это обезопасит нас в ближайшей перспективе от возможной угрозы серьезного конфликта. Но остаются мелкие конфликты. А перевооружить Сухопутные войска темпами по 30 танков в год мы сможем только к 2020 году.

"Y": Почему новое оружие в России разрабатывается так долго?

– Циклы разработки новых образцов вооружения и боевой техники всегда достаточно длинные. Нет криминала в том, что используется еще советский багаж. Плохо, что мы практически живем старым заделом. Он скоро кончится, и мы окажемся в печальной ситуации. Повторюсь, проблема в заказчике.

Генштаб занимается вопросами глобального строительства и военных угроз, не спускаясь до солдата, но у Генштаба деньги. А Сухопутные войска средств не имеют. Все заказывает Генштаб. В итоге согласованность отсутствует.

"Y": Военная реформа поможет изменить дисбаланс?

– Развею иллюзии: военной реформы нет. Переход на бригадную систему означает существование чуть увеличенного полка. У американцев войска строятся по такому принципу: в дивизии по десять батальонов и дивизионный комплект – инженерные подразделения, армейская авиация, артиллерия, ПВО, РЭБ, подразделения боевого и тылового обеспечения.

У нас же структура полка мертва – три батальона, плюс один танковый, дивизион, инженерно-понтонная рота с комплектом понтонно-мостового парка. Где бы этот полк ни стоял – в Каракумах, на Крайнем Севере, понтонно-мостовой парк у него имеется. У командира статичная структура. Ничего не изменится и с созданием бригад – к полку приставят только несколько батальонов, а из ремонтной роты сделают ремонтный батальон.

Командир американской дивизии, определяя направление главного удара, может формировать бригады из десяти батальонов по своему усмотрению, для чего у него готовы три штаба бригад. Одну бригаду может сформировать двухбатальонного состава, а две других – по четыре батальона в каждой. Артиллерию дивизии и армейскую авиацию он тоже будет раздавать соответствующим образом. Это мобильная структура, в отличие от нашей.

"Y": Как наша система полков и дивизий выглядит на практике?

– При советской власти основной тактической единицей был батальон, который действовал самостоятельно, располагая минимальными подразделениями обеспечения. Батальон получал средства усиления от командира полка, но они у него тоже были ограничены. У дивизии, как оперативно-тактической единицы, возможностей больше, но тоже жесткая структура. По задачам Второй мировой войны советская дивизия была непобедима. В Афганистан мотострелковые дивизии вводили с понтонно-мостовыми парками в каждом полку и в инженерно-понтонном батальоне. Везли понтоны, мостоукладчики. Когда афганцы перестали на танки с шашками бросаться и применили гранатометы, единственным средством, которое выдерживало прямое попадание гранатомета, был мостоукладчик. Он опускал мост и делал проломы в дувалах, а сзади бежала отчаянная пехота. Афганцы были в шоке, увидев эту "шайтан-машину".

"Y": Почему сокращают кадрированные части и соединения, руша всю систему подготовки резерва?

– Давайте определимся, какие угрозы перед нами стоят. Если в будущем имеет место всеобщая безъядерная война, наподобие Второй мировой, тогда мобилизационные ресурсы нужны. Для этого и заложены техника, боеприпасы, имущество. По нормативным документам мы выкатываем дивизию в течение месяца, и она идет воевать. Но еще опыт Второй мировой войны показал, что такие соединения и части были пушечным мясом. Как заявил один выдающийся советский военачальник, с помощью одной винтовки, одного миномета и пулемета "Максим" он за неделю научил дивизию воевать, после чего ее бросили зимой 41-го под Москву. Она легла там ровными рядами.

Готовясь к нападению на Францию, Гитлер произнес: "Один немец должен стоить трех французов". Имелось в виду, что население Франции вместе с колониями превышало население Германии больше чем в два раза. Поэтому у немцев постоянно шло интенсивное обучение солдат. Только с 1944 г. мы заставили их бросать в бой необученный личный состав. Когда Манштейн воевал в Крыму, один из немецких пехотных полков понес серьезные потери из-за необученности личного состава. Тогда полк вывели в тыл и начали учить воевать заново!

Наши мобилизационные ресурсы до сих пор существуют по советским меркам. Мы считаем, что все – сознательные коммунисты и комсомольцы. Но я сам развертывал полк и скажу, что за месяц воевать не научишься.

"Y": Словом, изменения в подготовке резерва назрели?

– Сначала нужно решить, а нужен ли этот резерв.

"Y": Насчет возможных сценариев военных действий. Один из сценариев Пентагона – нанесение удара по ядерным объектам России неядерными средствами.

– Во-первых, неядерные средства не обладают достаточной дальностью и точностью. Крылатых ракет много, но их нужно еще доставить. Противник должен поднять авиацию и корабли. Глубина нашей территории достаточно большая. Мы еще способны зафиксировать массовый взлет авиации противника и сбить большую часть ракет, если не удастся сбить носители еще раньше. Наши самолеты МиГ-25 предназначались для вылета навстречу американским самолетам с крылатыми ракетами на борту и их поражения. Наши средства ПВО, к сожалению, перешли к дежурству, закрывая конкретные объекты, отказавшись от контроля направлений. Самое короткое расстояние подлета ракет к нам из США – через Северный полюс. Раньше средства ПВО располагались на Новой Земле, но были убраны. Можно вспомнить, как однажды самолет с Ельциным на борту 40 минут летел невидимым для РЛС и без сопровождения, потому что из-за безденежья мы перешли от зональной к объектовой системе ПВО.

Я убежден, что всеобщей великой войны уже не будет. Возможны локальнее конфликты, наподобие осетинского, где на первый план выходят не пехота и танки, а спецподразделения. Но со спецназом нужно быть очень осторожным, ведь его учат не бою, а решению специфических задач – нанесению ударов по коммуникациям. Спецназ выбрасывают без билета в обратную сторону, он подрывает мосты и нефтепроводы и сам выбирается из пекла.

"Y": В чем смысл ликвидации института прапорщиков и мичманов?

– Прапорщики должны были стать прослойкой между солдатами и офицерами, но расселись по складам. Проблема в несовершенстве структуры денежного вознаграждения. Гражданский специалист в воинской части получал маленькие деньги. На ряд должностей можно было бы набирать гражданских специалистов, но туда никто не шел. Тогда поставили прапорщиков, но на максимально высокий разряд, чтобы материально ответственный человек чувствовал ответственность. В итоге прапорщики уходили со старшин рот на склады, так и не став прослойкой между офицерами и солдатами.

"Y": Ваша оценка деятельности министра обороны.

– Если брать в общем, то у меня сложилось впечатление, что и Иванов, и Сердюков не вникают в процессы, которыми занимаются. Иванова подставили с системой ГЛОНАСС, когда он в прошлом году пообещал Путину ее развернуть. Уже потом Иванову объяснили, сколько нужно для этого денег. А Путин был очень разгневан. Еще были неудавшиеся пуски "Булавы", которые превратили в "учебно-показательные стрельбы без вылета ракеты".

"Y": Вы бы поддержали инициативу ряда военных об отставке Сердюкова?

– Баловство это. Нельзя проводить реформу армии силами армии, точно так же, как силами ГАИ нельзя реформировать ГАИ и писать правила дорожного движения. В таких обращениях есть элементы саботажа. Генералам надоели министры, которые не понимают, что делают, и не хотят понять своих подчиненных. Это касается и Иванова, и Сердюкова. С другой стороны, у последних достаточно мощный административный ресурс, с помощью которого они могут заставить военных делать то, что они хотят. Но главная проблема не в этом. Мы до сих пор не знаем, с кем будем воевать, на чем строятся структура и задачи Вооруженных сил.

В советское время один вновь назначенный начальник Генштаба решил проверить боевую готовность, объявив тревогу в Генштабе в 06:00. Несколько тысяч офицеров прибыли с тревожными чемоданами. Один полковник задержался, и начальник Генштаба решил показательно его высечь: "Товарищ полковник, у вас никакой боевой готовности. А если завтра война? Если завтра в поход?". На это полковник ответил, что если Генштаб о начале войны узнает по сигналу "тревога", то грош цена Генштабу.

"Y": То есть идеальным вариантом был бы гражданский министр, понимающий военное дело и уважающий людей в погонах?

– Видимо, так. Он понимал бы, куда должны поступать средства, выделенные Минобороны, а государство имело бы контроль над силовыми структурами. Генштаб разрабатывал конкретную доктрину, с кем мы будем воевать. Сухопутные войска при этом доводили бы эту доктрину до каждого конкретного солдата, военные осуществляли заказ, а министр обороны доносил до премьера потребности военного ведомства. Это европейская и американская система Минобороны, обладающая гибкостью, в отличие от нашей.