"Ундервуд" готов к старту на другую орбиту

"Yтро": Новый альбом, на первый взгляд, существенно не отличается от предыдущего. Однако он, даже несмотря на такой зимний внешний вид, получился очень теплым. В чем чудо, в чем секрет?

Максим Кучеренко: Во-первых, мы дали себе волю, которую не давали в "Опиуме для народа". У нас более свободный подход к музыкальной палитре, и в нем есть симфоническая составляющая. Все треки выходят за рамки привычных трех минут, и им еще предшествуют небольшие пьесы. Это пластинка, которая создана в состоянии некоего парения. Психологически она более интимная, и с точки зрения популярности, возможно, не будет такой "всенародной", но с точки зрения прорисовки, детализации она гораздо глубже.

"Y": А откуда такая любовь к небу - начиная с песни "Гагарин, я Вас любила" и заканчивая самолетом на обложке вашего последнего альбома? У вас были летчики в роду?

Владимир Ткаченко: Человеку вообще свойственно наблюдать за стихиями, относиться к ним с должным уважением. Каждый наш герой - порождение той или иной стихии. Например, Юрий Гагарин - порождение не только стихии неба, но и огня. "Черный Пьеро" из нового альбома - порождение стихии воды и земли, "Мария и снег" - порождение неба, воздуха, чистого эфира. Небо возникло на обложке только потому, что стихия неба преобладает в этом альбоме. "Все, кого ты так сильно любил" - альбом с очень серьезной внутренней, интимной нагрузкой на сердце и голову, и небо - это центральная стихия для него. А любовь к небу - это наследственное: у меня дедушка был летчиком и мои братья летчики. У Максима тоже родственники связаны с небом, но это все чисто случайно.

"Y": Можно предположить, что дальше ваше творчество будет развиваться в другой плоскости?

В. Т.: Судя по всему, так может случиться. Не то что мы принципиально этого хотим, просто важно оставаться интересным для самих себя и друг для друга. Для меня очень важно, чтобы Максим делал какие-то неожиданные для меня вещи, и Максиму тоже важно, чтобы я его чем-то удивлял. Поскольку мы находимся в творческом тандеме четырнадцатый год, для нас принципиально то, чтобы наш тандем существовал и развивался как творческая единица.

"Y": А кто придумал оформление сцены на вашей презентации в Б2: парящий над сценой самолет, вы в арктических костюмах, снег и закадровый голос, передающий сводку погоды на Севере?

М. К.: Концепция была придумана очень быстро. У нас замкнулась вся композиция в тот момент, когда мы поняли, что не можем выстоять весь концерт в арктических костюмах. Мы решили завершить нашу шоу-программу "метеорологическим скачком" - рассказали о погоде на юге. На самом деле, если по звуку и представлению музыкального полотна, между четвертым и пятым альбомом сложно найти какую-то разницу, то с точки зрения выплескивания нашего материала эта презентация была очень яркая. Мы потом три дня просто отсыпались, у нас было чувство некоторой опустошенности, что все, "родили"!

"Y": Вы сказали, что вам важно друг друга удивлять. При этом ваша музыка не похожа ни на какую другую, ее нельзя вписать ни в один из существующих стилей. Нет боязни быть не понятыми публикой?

В. Т.: Есть боязнь другого свойства: сидеть попой на двух стульях и в один прекрасный момент упасть. Вот это мне кажется страшнее. Вообще, я не очень понимаю, насколько мы далеки от народа, по мнению некоторых критиков, или насколько близки. Потому что мы - обычные люди, у нас были совсем земные профессии. Может быть, у нас есть эстетические приемы, которые могут быть не всем понятны, не всеми раскушены с первого раза. Но эту дистанцию "творец - народ", сложно просчитать. Это счастье - быть понятым, и мне кажется, что чем больше мы работаем над собой, чем больше мы записываем песен, тем больше сокращается дистанция между нами и народом с каждым годом, с каждой минутой. И настанет такой момент, когда мы выпустим такой альбом, что эта дистанция совсем исчезнет. И мы бросим свои гитары и клавиши, и прыгнем в зал, и исчезнем навсегда. (Смеется.)

"Y": Планируется ли какой-либо тур по России в поддержку нового альбома?

М. К.: У нас есть две схемы: первая - это объявить тур, сказать площадкам: "Мы едем, ждите нас в гости!" и особо не париться по вопросам менеджмента. И тогда мы объезжаем полмира с плохими гостиницами, с нехорошим сервисом, но с некоторой долей свободы. Однако выдержать все это сложно. И второй вариант - это сделать все избирательно, потому что мы отчасти имеем отношение к шоу-бизнесу, а отчасти - нет. Мы оставляем за собой право дозировать свои концерты, ведь все, что мы делаем, - это продукт покоя, по большому счету. Есть какой-то эстетский запал, пафос, но все-таки, мы - люди структуры, и эту структуру в свои 36 лет бережем. Мы считаем, что можем порадовать слушателей честно и открыто в пяти гастрольных городах, к примеру. И поэтому мы за качество, а не за количество.

"Y": На концерте прозвучала фраза: "За романтичное возвращение домой". А что для вас дом?

В. Т.: Мы вышли из очень крепких советских семей. И с каждым годом мы все больше чувствуем ценность дома, для нас ощущение домашнего пространства все чаще становится доминирующим.

"Y": История "Ундервуда" насчитывает более десяти лет. Нет желания снять фильм о группе или попробовать свои силы в кинематографе каким-то другим образом?

М. К.: Мы все-таки не биографы собственной группы, но вокруг нас есть много людей, которые с интересом следят за нашим творческим путем. Есть люди вокруг нас, которые все фиксируют, но мы этим точно не будем заниматься, потому что мы люди скромные. Мне кажется, что мы не очень созданы для того, чтобы мелькать в кадре и что-то из себя изображать, это не наше. А что касается просто кино, то мы очень его любим, и даже в юности мечтали стать кинорежиссерами, снимать художественные или документальные фильмы. Вообще, наши творческие жабры очень сильно дышат в сторону большого экрана, но, мне кажется, что писать песни и записывать альбомы гораздо легче, чем снимать фильмы. Хотя мы тоже можем сказать, что каждый день проживаем какой-то свой, особенный сценарий.