Европейские правительства - вассалы Брюсселя

Провал ратификации Лиссабонского договора в Ирландии стал центральной темой саммита ЕС, прошедшего в Брюсселе в конце прошлой недели. Сам саммит был вполне рутинным плановым мероприятием, но так уж получилось, что ровно за неделю до его открытия разразился "ирландский скандал".

Впрочем, ничего принципиально нового не произошло. Три года назад Франция и Нидерланды точно так же "прокатили" конституцию ЕС, новой версий которой стал Лиссабонский договор.

К моменту всенародного волеизъявления в Ирландии договор успели поддержать 18 из 27 стран ЕС. Половину из них составили недавно принятые в Большую Европу государства Балтии и бывшего Восточного блока. Из "старожилов Евросоюза", учредивших в 1957 г. Общий рынок, ратифицировать Лиссабонский договор успели Франция, Германия и Люксембург. Также среди самых дисциплинированных государств ЕС фигурируют Дания, Австрия, Греция, Португалия, Финляндия и Мальта.

Франция обошлась на этот раз без референдума, зато конфликт неожиданно вспыхнул в Великобритании, где один из видных членов консервативной партии Стюарт Уиллер обратился в суд с протестом против решения премьер-министра Гордона Брауна заменить референдум голосованием в парламенте. И совсем уж скандальной выглядит ситуация в Чехии, руководство которой явно не спешит делегировать свои права Брюсселю. В 2005 г. президент Чехии Вацлав Клаус воспользовался провалом референдума по конституции ЕС во Франции для того, чтобы вообще снять этот вопрос с повестки дня: "Нет смысла продолжать процесс ратификации евроконституции после того, что случилось во Франции". Сегодня Клаус назвал итоги референдума в Ирландии "победой демократии и разума над европейской бюрократией". А премьер Мирослав Тополанек ехидно заметил, что "не поставит и 100 крон за то, что Чехия поддержит ратификацию". При этом президент Чехии вовсе не является сторонником всенародных волеизъявлений: требование провести референдума по вопросу размещения в Чехии американских баз ПРО он квалифицировал как "дешевый популизм". И эта избирательность дает пищу для размышлений.

Оценивая сложившуюся ситуацию, политики и эксперты заговорили о "тупике", в который зашел процесс евроинтеграции. Ведь для того, чтобы эффективно управлять разросшимся Евросоюзом, нужно принять новые правила игры. Но этот переход должен быть легитимным, то есть юридически оформленным в рамках действующих законов. А сделать это вот уже который год не удается, несмотря на то что провалившуюся в 2005 г. конституцию специально заменили на договор, который подлежит утверждению не на референдумах, а в парламентах.

Но конституция Ирландии не позволяет принимать подобные решения без всенародного волеизъявления. И вот оказалось, что все старания были напрасны. Раздосадованные европейцы обвинили Дублин "в предательстве европейских интересов". Глава МИД Германии Франк-Вальтер Штайнмайер предложил приостановить членство Ирландии в ЕС. В кулуарах заговорили о возможности вообще исключить ее из Евросоюза. Более мягкий вариант подразумевал исключение Ирландии из-под юрисдикции Лиссабонского договора. Дескать, все будут жить по новым правилам, а Ирландия - по старым. Почему бы и нет? Живет же Англия вне зоны евро.

Затем настало время конспирологических версий, связывающих срыв ратификации Лиссабонского договора с раскруткой Средиземноморского союза и "происками врагов", стремящихся ослабить единую Европу. Впрочем, через некоторое время все успокоились, отложили решение вопроса на осень, согласившись с канцлером ФРГ Ангелой Меркель, которая уверенно заявила, что "ЕС совместно с Ирландией найдет выход из кризиса". Кто бы сомневался...

Нечто подобное уже было в 2001 г., когда та же Ирландия провалила референдум по Договору Ниццы, открывавшему возможность вступления в ЕС стран Восточной и Центральной Европы. И ничего: через год провели повторный референдум и получили нужный результат. Что именно повлияло на настроение ирландцев, так и осталось загадкой. Зато благодаря социологам удалось выявить грань, разделяющую сторонников и противников евроинтеграции. Три года назад она находилась на уровне €3 тысячи. Судя по результатам опроса, проведенного после провала референдума во Франции, "за" конституцию голосовали 80% тех, чей заработок превышал €3 тыс., а "против" - 80% из менее обеспеченных слоев.

В общем, "верхи" и обслуживающие их "белые воротнички" уже стали "общеевропейцами", а "низы" так и остались националистами. Или, перефразируя известную формулу схоластов, вписавшаяся в глобализацию публика хочет жить в единой Европе, "центр которой - везде, а границы - нигде", а "отсталое население" все еще жмется по своим национальным углам, цепляясь за старые ценности Вестфальской системы.

И совершенно естественно, что в роли "саботажника" уже второй раз выступает Ирландия, которая на протяжении многих веков боролась за национальный суверенитет и получила его только в декабре 1922 года. Ирландцы еще "не наелись" суверенитетом, да и вообще они крайне консервативны: несмотря на все репрессии, так и не восприняли англиканскую реформацию XVI в., сохранив приверженность к католицизму.

С этим все более-менее понятно. Гораздо больший интерес представляют методы, с помощью которых брюссельские чиновники пытаются разрешить подобные противоречия. Судить о них можно по высказываниям председателя Европарламента Ханса-Герта Поттеринга, заявившего, что "принимать политические решения должны только парламенты, а если граждане будут не согласны с принятыми решениями, на будущих выборах они могут проголосовать за другую партию или другого ответственного политика". Очень мудрый подход, тем более что переизбрание политиков не ведет к отмене принятых ими решений.

Аналогичную позицию занял глава МИД Люксембурга Жан Ассельборн, потребовавший, чтобы "все европейские страны могли гарантировать ратификацию Лиссабонского договора". Как будто ратификация является пустой формальностью, а не демократической процедурой, отражающей мнение общества. Но такова логика евроинтеграторов: все должно быть по закону. А если по закону не получается, будем - причем, обязательно путем легитимной процедуры - менять закон, а потом вполне законно проталкивать нужное решение.

Эта прагматичная софистика в полной мере соответствует англосаксонской традиции с ее доминантами: законностью и целесообразностью. В рамках этой логики еще в конце XIV в. английские бароны, сообразившие, как выгодно разводить овец, протащили через парламент закон об "огораживании", в результате которого тысячи земледельцев превратились в бродяг. А обнаружив, что от бродяг одно беспокойство, приняли еще один закон, позволяющий отправлять их на виселицу. Ни о каком произволе речи в данном случае быть не может: все совершалось в полном соответствии с законом. В этой же логике выдержаны, например, слова сотрудника ООН Джеймс Роули, заявившего, что "черное рабство не противоречило законам своего времени и было совершенно необходимо для превращения торговли и промышленности в основу, на которой зиждется современный мир", в котором стали возможны и приоритет прав человека, и толерантность.

В той же стилистике действуют сегодня бюрократические структуры ЕС, рассматривающие законодательные органы европейских государств как цеха, в которых штампуются выработанные в Брюсселе решения. И, судя по всему, такое положение вполне устраивает европейские правительства, которые, передавая Евросоюзу суверенные права своих народов, участвуют тем самым в строительстве авторитарного квазиобъединения.

А сопротивляются этому процессу отдельные "отсталые элементы", которые, инстинктивно отторгая упертый прагматизм и протокольную толерантность Брюсселя, сами не осознавая того, остаются уже единственными носителями гуманистических и демократических ценностей.