Борьбой с коррупцией займутся сами коррупционеры

Десять дней назад Дмитрий Медведев подписал Указ о создании Совета по борьбе с коррупцией. Сама борьба должна начаться не раньше, чем через три недели после того, как Межведомственная рабочая группа под руководством главы АП Сергея Нарышкина разработает Национальный план антикоррупционных мероприятий. Судя по словам самого Медведева и многочисленным комментариям политиков и чиновников, власть, наконец, осознала всю серьезность ситуации и готовит "системный ответ" на эту "системную проблему".

Под "системностью" понимается в первую очередь комплекс мер, предусматривающий удар сразу по трем направлениям. Первое направление касается модернизации законодательства. Второе - мер по противодействию коррупции, профилактике в экономической, социальной сфере и стимулированию некоррупционного поведения. В рамках третьего направления будет осуществляться правовое просвещение и вырабатываться оценка негативным явлениям, связанным с распространением коррупции.

Дмитрий Медведев, сделав заявку на системность, предлагает "напасть" на коррупцию даже не с трех, а с четырех сторон: юридической, правоприменительной, экономической и морально-этической. То есть после выработки и принятия неких мер, брать взятки, откаты и совершать прочие коррупционные деяния должно стать трудно в организационном плане. А заодно и опасно - "могут посадить", невыгодно - "честно можно заработать не меньше", и, наконец, просто стыдно. Казалось бы, все правильно, хотя и трудно осуществимо.

Но есть три момента, которые способны загубить затею Медведева на корню. Первое - это уже захлестнувший страну административный восторг. Второе - короткая память, которая в сочетании с сервильностью не позволяет смотреть на происходящее критически, учитывать опыт предыдущих эпизодов борьбы с коррупцией и анализировать причины, по которым они не принесли ощутимых результатов. Сюда же можно отнести не совсем понятные ожидания некоторых экспертов, почему-то полагающих, что раз Медведев является либералом, а не силовиком, и употребляет такие слова, как "системный подход", значит, на этот раз все получится. Третье соображение касается кадров, которые будут проводить в жизнь системные меры, предусмотренные пока не существующим планом борьбы с коррупцией.

Если поднять и проанализировать решения, которые принимались во время прошлого "наступления на коррупцию", начавшегося в ноябре 2003 г. с создания аналогичного Совета с тем же самым названием, выяснится, что тогда главой Совета был назначен премьер Михаил Касьянов, известный в народе как "Миша Два процента". Впрочем, часть экспертного сообщества тогда тоже была полна энтузиазма, причем именно потому, что "власть впервые заговорила о системном подходе к искоренению коррупции". Иными словами, "системный подход" существовал еще в 2003 г., но сегодня это никому не интересно.

Тем не менее пять лет назад в полном соответствии с этим "системным подходом" были выделены три направления работы Совета по борьбе с коррупцией. Первое - антикоррупционная экспертиза законодательных актов. Второе - анализ функционирования органов власти всей уровней на предмет выявления коррупционной составляющей. И третье - выработка мер, блокирующих массовые злоупотребления среди чиновников. Различия между двумя вариантами "трех ударов по коррупции", разумеется, существуют, однако не принципиальные.

Другое дело, что результаты работы того, первого, Совета публике не известны. Но будем надеяться, что их найдет и проанализирует нынешний глава АП Сергей Нарышкин: хотя бы для того, чтобы при разработке нового плана снова не наступить на те же "грабли". В целом же можно сказать, что предыдущая атака на коррупцию была погребена под административной реформой 2004 г. и захлебнулась в волне административного восторга, ставшего питательной средой для самого откровенного саботажа. Механизм этого феномена кроется в привычке наших чиновников отвечать на решения власти созданием новых органов.

Для наглядности некоторые сравнения. В рамках кампании по борьбе с коррупцией 2003 - 2004 гг. в Госдуме, а также при администрациях и законодательных собраниях регионов были созданы антикоррупционные комиссии. В структуре МВД, в Департаменте по борьбе с организованной преступностью и терроризмом сформировали специальное Оперативно-розыскное бюро по борьбе с коррупцией, после чего аналогичные отделы возникли и в региональных управлениях по борьбе с оргпреступностью. Они существуют до сих пор, хотя никаких особых успехов в их деятельности не замечено: по данным на 2007 г., 70% все уголовных дел о коррупции были возбуждены по материалам подразделений, занимающихся борьбой с экономической преступностью.

Теперь вернемся к последним событиям. За десять дней, прошедших с момента подписания Указа о создании Совета по борьбе с коррупцией, аналогичные советы были созданы в Госдуме и практически во всех регионах. В дополнение к этому начались разговоры о необходимости создания спецслужбы по борьбе с коррупцией. То есть в 2004 г. расплодили антикоррупционные отделы при УБОП, а теперь замахнулись на отдельную спецслужбу. А в остальном, как говорится, "найдите пять отличий".

Единственное, что внушает относительный оптимизм - это юридическая упертость Медведева и здравый смысл, демонстрируемый главой АП Сергеем Нарышкиным, который считает, что нужно корректировать законодательство, а не плодить новые ведомства. По его словам, с которыми трудно не согласиться, у органов исполнительной и судебной власти, спецслужб и других правоохранительных ведомств достаточно полномочий, чтобы планомерно и целенаправленно вести работу по борьбе с коррупцией.

Поэтому если что и корректировать, то законы в плане ужесточения наказания. Но начинать следует с принятия базового закона, раскрывающего понятие "коррупция" как социально-экономического явления, содержащего определение коррупционного действия, за которое следует ответственность, и описывающего действия по выявлению, пресечению, уголовному преследованию и профилактике коррупции. Здесь будет уместно напомнить, что аналогичный закон уже обсуждался и даже был принят Госдумой в первом чтении в 2002 г., но дальше этого дело не пошло.

Еще один момент, якобы отличающий нынешний этап антикоррупционной борьбы от всех предыдущих, касается намерения Медведева "в первую очередь решить задачу выявления и ликвидации коррупции среди высшего и среднего звена государственных чиновников". Но и это уже было, причем в рамках столь ненавистного прогрессивной общественности "силового подхода". Двадцать пятого мая 2006 г. генеральный прокурор РФ Владимир Устинов громогласно пообещал "громкие уголовные дела, связанные с борьбой с коррупцией", но уже 2 июня он был отправлен в отставку. На этом атака на высокопоставленных коррупционеров закончилась. И слава богу, поскольку в тот момент все были уверены, что данная борьба превращается в инструмент клановых разборок.

Новый генпрокурор Юрий Чайка начал антикоррупционую деятельность с принятия новой стратегии по противодействию коррупции, которая предусматривала (sic!) не только проведение проверок исполнения законов о государственной и муниципальной службе, но и выявление коррупционных проявлений, а также порождающих их причин и условий. Ну как тут не спросить: а чем они раньше-то занимались - "проверяли", но не "выявляли"? А еще через год в Генеральной прокуратуре было создано специализированное подразделение по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции.

Предпоследний эпизод антикоррупционной активности имел место осенью прошлого года, во времена премьера Виктора Зубкова, предложившего новую Концепцию противодействия коррупции, предусматривающую создание Специального ведомства наподобие Росфинмониторинга. Идея, помнится, была принята на ура. Николай Патрушев в порядке развития идеи тут же предложил создать антикоррупционный комитет при ФСБ. Но тут начались выборы, и эти начинания были благополучно забыты.

В общем, как ни крути, а под борьбой с коррупцией, хоть всей и везде, хоть в высших эшелонах власти, должностные лица почему-то понимают создание новых, специально предназначенных для этого ведомств. Здесь самое время вспомнить о принципиально иной стилистике конца 1980-х - начала 1990-х гг., когда страну потрясали "ужасные разоблачения" Гдляна и Иванова, а компромат мерялся не иначе как "чемоданами". Но самое интересное состоит в том, что и тогда громкие коррупционные скандалы, как правило, кончались "ничем".

Не в этой ли закономерности нужно искать причину тотальной коррупции, поразившей сегодня всю вертикаль власти - от рядового чиновника до министра, и всю структуру правоохранительных органов - от постового милиционера до прокурорских работников. Но если с коррупцией на нижних этажах власти еще можно было бы справиться путем принятия таких мер, как беспощадные увольнения и заведение уголовных дел, повышение зарплат и воспитательная работа, то коррупция в высших эшелонах власти представляется при нынешнем положении дел практически непобедимой. Просто потому, что ею в той или иной степени повязана вся властная вертикаль, и даже честные руководители являются заложниками этой круговой поруки.

Более того, сегодня ни для кого не секрет, что зачастую предметом коррупционных сделок высокопоставленных чиновников становятся не только средства, выделяемые на государственные и социальные программы, но и решения, затрагивающие стратегические интересы страны. А это, как говорится, "уже перебор". За такое нужно очень больно бить по рукам. Тем не менее эпизоды масштабного воровства на государственном уровне становятся предметом судебных разбирательств только в исключительных случаях, а коррупционные сюжеты, связанные со "сдачей" интересов страны, обсуждаются только на маргинальных сайтах.

Сама власть старательно обходит подобные темы, как бы подтверждая расхожее представление о том, что все они там, наверху, "одним миром мазаны". Но если это так, то кто, спрашивается, будет реализовывать Национальную программу борьбы с коррупцией, которую к 19 июня подготовит Сергей Нарышкин.

Пока получается, что сами коррупционеры и будут.