Хулиганские картинки

ФОТО: popoffart.com

Художник Вагрич Бахчанян, чья выставка "Picasso – СССР" открылась в галерее pop/off/art, любит придумывать каламбуры. Себя, например, определяет как "художник слова" и добавляет звание – "чемпион мира по войне". Сочинил фразу, десятилетиями успешно прикидывающуюся русской народной пословицей: "Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью". Собственно, на каламбурах он сделал художественную карьеру и из-за них же в середине 1970-х, когда считалось, что политические символы художникам не игрушка, отправился в эмиграцию.

О политических символах, впрочем, вопрос до конца не ясен до сих пор, поэтому соц-арт, у истоков которого стоял и Бахчанян, приобрел в последние годы истеричную и напористую актуальность. Появление советских образов в разных, вплоть до гламурных, контекстах сегодня никого не удивляет и кажется совершенно естественным продолжением традиций и результатом преемственности. В художественных кругах все это вызывает стойкое ощущение дежавю.

Проект "Picasso – СССР" – правда, тогда он назывался серией – возник в 1984 г. и с перерывами продолжался в течение двадцати лет. Изначально работы представляли собой в буквальном смысле "искусство на коленке": вырезанные из журналов и альбомов репродукции Пикассо соединялись с идеологическими агитками. Причем агитки трактовались расширительно – все те визуальные образы, которыми было нашпиговано коллективное сознание. Это могли быть газетные фотографии военно-патриотических танцев красноармейцев или живопись передвижников. Реалистические жанровые сцены из крестьянской жизни считались отличными иллюстрациями к учебникам и со школьной скамьи хранились в памяти где-то рядом со словами гимна и изображением застенчивого юного Ленина на октябрятском значке. Это могли быть цитаты соцреалистической живописи, справки, извещения и объявления, медали и даже обыкновенный красный флаг.

В итоге получались остроумные и хулиганские картинки. Скажем, Иван Грозный, как ему и положено в работе Репина, убивает своего сына – а на заднем плане размахивают руками голые формалистские (не в смысле их форм, а в смысле антиреалистического способа изображения) девицы. Или задумавшаяся Аленушка Васнецова, обняв колени, смотрит не на гладь воды, а на существо, напоминающее кикимору. Или печальная пара с испуганными глазами со знаменитой картины "голубого периода" Пикассо "Жизнь" оказывается на обочине какого-то очередного жизнеутверждающего спортивного праздника. А длинношеий Дон Кихот на кривоногой лошади сжимает в руке советское знамя.

"Художник слова" Бахчанян рассказывает, что серия появилась также из слов: у "Picasso" (если латинские буквы принять за кириллические) и "СССР" имеются две общие буквы. Конечно, не бог весть какой повод, но для воображения художника, обладающего хармсовским юмором, вполне достаточно.

Организаторы выставки, отпечатавшие специально для нее часть работ в большом формате, отмечают, что основной ее смысл в "ироничном столкновении противоположных культур: буржуазной и социалистической, модернистской и реалистической, уникальной, предельно индивидуализированной и тиражной массовой". Диалектика налицо, с ней действительно не поспоришь, но есть здесь и еще нюанс.

Идеологические символы и утверждения имеют обыкновение замыкаться на себе и создавать внутренне непротиворечивую структуру. "Медаль дали, потому что наградили, а наградили, потому что заслужил медаль". "Трудовой народ празднует первого мая праздник трудящихся, потому что это трудовой народ". "Пятилетку нужно выполнить за четыре года, чтобы приступить к следующей пятилетке". Вроде бы, все логично; более того, попробовав раз, легко начать производить все новые и новые суждения.

Внутри никакого противоядия искать нечего – его там нет. Однако весь налет естественности пропадает, как только поместишь идеологические образы в какой-нибудь контекст. Ну, вот, курящий Сталин – это одно, а курящий Сталин с какой-то калякой-малякой сбоку – это совсем другое.

Бахчанян размыкал с помощью фрагментов работ Пикассо замкнутый и непротиворечивый мир, и влетевший внутрь сквозняк мгновенно разрушал стройность и упорядоченность и показывал смеховую основу идеологических построений. Можно так. А еще есть такой способ – по сторонам посмотреть, чтобы понять: то, что показывают, – это все-таки роза или лягушка.