Не будите "красного петуха"

В последнее время политики всех мастей все чаще говорят о возможности "левого реванша" в России. Одни делают это с нескрываемой тревогой, другие – откровенно радуются, третьи – готовятся "сорвать банк", спекулируя на социальных проблемах. Вот, например, в минувшую субботу Геннадий Зюганов с удовлетворением констатировал, что не только Россия, но "вся планета краснеет и левеет".

Через два дня ему ответил председатель высшего совета партии "Гражданская сила" Михаил Барщевский, диагностировавший ситуацию как надвигающийся "левый вал". Углубившись в проблему, лидер новых правых указал и на возможные сценарии развития событий в случае успеха левых сил на парламентских выборах.

Первый сценарий – это левая Госдума и левый президент, избранный на волне "социального тренда", т.е. левая власть со всеми вытекающими и уже известными или более-менее представимыми последствиями. Второй сценарий – правый президент и левый парламент, т.е. модель, воспроизводящая ситуацию начала 90-х. Оба эти сценария Россия уже проходила, и вряд ли стремится к ним возвращаться.

Месяц назад о возможности "коммунистического реванша" говорил и идеолог СПС Антон Баков. Однако в рамках новых веяний, захвативших СПС, панацей от "красной напасти" должен стать "либерализм с человеческим лицом" – т.е. популистское заигрывание с населением, используемое в качестве приправы к либеральной идеологии.

Напомним, что нечто подобное предлагал еще два года назад Михаил Ходорковский, вбросивший клише "левый поворот" в статье с одноименным названием. Текст этот был предъявлен публике в начале августа 2005 г., через полгода после выступления стариков, вышедших на улицы протестовать против монетизации льгот.

Тогда власть была вынуждена отступить под напором демократии прямого действия. И этот пример, помноженный на опыт оранжевого Майдана, был взят на вооружение вдохновителями проекта "Другая Россия". Но спекуляции на социальных проблемах под лозунгом "Долой преступную власть!" являются весьма рискованной игрой с плохо прогнозируемыми последствиями.

Судя по всему, это хорошо понимает руководство КПРФ и отчасти осознает лидер "Яблока" Григорий Явлинский. Вообще, ни один вменяемый политик не станет звать народ "к топору" или даже просто на улицу. Хотя бы потому, что хорошо понимает деструктивное влияние подобных авантюр, прежде всего, на общественное сознание. Равным образом ответственный государственник не будет возбуждать людей невыполнимыми обещаниями, просто потому что отдает себе отчет о пределах возможного.

В принципе, государство для того и существует, чтобы обеспечивать решение проблем. Демократическое государство отличается от тоталитарного тем, что решает эти проблемы с соблюдением демократических процедур. А либеральная идеология, если вынести за скобки издержки "дикого капитализма" и одуревшие от своего могущества мировые корпорации, подразумевает свободу и равенство возможностей. Т.е. и демократия, и либерализм, в сущности, не так уж плохи.

Между тем, сегодня все политические силы дружно кинулись играть на поле социальных проблем, которое почему-то и явно ошибочно принято называть левым. Это социальное поле давно стоит "под паром" из-за ошибок, совершенных в период революционных реформ, что не мешает либералам из СПС заигрывать с беднейшими слоями населения.

Сложившаяся ситуация отчасти напоминает "перестройку", когда номенклатурные демократы первой волны обещали всем не только разнообразные свободы, но и безмятежное процветание, имея в виду несколько иные сюжеты. Результат этих авантюр хорошо известен: одни получили шок от беспредельной свободы, другие – то самое процветание; и те и другие развращены.

В этом контексте достаточно трудно понять позицию СПС или "Справедливой России", которые снова принялись за тот же самый публичный разврат, используя для этого уже фактически начавшуюся предвыборную кампанию. Ведь нынешние выборы, так же как и все проходившие за последние 15 лет кампании – это не только борьба за власть, но и инструмент формирования общественного сознания.

Думские выборы 1993 и 1995 гг. были школой демократии: создавались и исчезали партии, в 1995 г. число участников предвыборного марафона приближалось к пятидесяти. Президентские выборы 1996 г., при всех их странностях и злоупотреблениях, закрепили в общественном сознании неприятие коммунистической идеологии. Электоральный цикл 1999-2000 гг. стал школой выживания, осознания многочисленных угроз и конца иллюзий. Выборы 2003-2004 подтвердили ориентацию на умеренный курс постепенных преобразований.

И каждый раз эти новые тренды, являвшиеся ответом на формирующийся запрос, наиболее активно внедрялись в общественное сознание именно в ходе избирательных кампаний. А что происходит сегодня? "Старые правые", с которых стоило бы спросить за надругательство над демократическими ценностями, нашили себе новую игрушку в виде социалки. И сегодня фактически повторяют тот же трюк: нарисовать радужные перспективы, получить поддержку и заняться решением своих проблем. Невольно пожалеешь, что в середине 90-х в стране перевелись настоящие диссиденты, способные поднять вопрос о выполнении обещаний и следованию идеалам, подобно тому, как инакомыслящие 60-х и начала 70-х годов выходили на Пушкинскую площадь с требованием: "Выполняйте свою Конституцию". В ответ в 1976 г. была принята новая, брежневская Конституция, и вопрос оказался исчерпан.

Сегодня точно также поступают российские либералы, демонстрируя тем самым, что это именно они, а не кто другой взяли на вооружение методы советского руководства, с их лицемерными заявлениями о народе, который они на самом деле глубоко презирали.

Не разумнее ли парламентской партии заняться законами и потратить усилия на обеспечение нормальной работы судов, куда уже потянусь прошедшие школу реформ граждане? И этот всплеск сутяжничества свидетельствует о том, что в обществе сформирован запрос на элементарную справедливость, а вовсе не на левую идею, о чем, кстати, свидетельствуют и разнообразные замеры общественного мнения.

Для примера сопоставим партийные рейтинги, регулярно публикуемые ведущими социологическими службами, с результатами ВЦИОМ, попытавшегося выявить не электоральные, а идеологические предпочтения населения. По данным ВЦИОМ, 20% населения собираются на предстоящих выборах поддержать левых, 26% – не сделает этого ни при каких обстоятельствах, 33% – скорее всего, не поддержат, и 21% еще не определился. А судя по рейтингам партий, у КПРФ – около 7%, у "Справедливой России" и ЛДПР – около 4%, у правых – не более 3%; еще 30-31% поддерживают "Единую Россию". Если в соответствии с этой пропорцией распределить тех, кто еще не определился (25-26%) или вообще не собирается участвовать в голосовании (24-25%), получим 13% явно левых и еще столько же потенциально левых, что несколько превышает результат ВЦИОМ. Т.е. левым настроениям подвержена только пятая часть граждан.

Так стоит ли заманивать и тащить на левый фланг всех недовольных, подобно тому, как это делали до недавнего времени коммунисты, собирая всю оппозицию под знаменами Народно-патриотического союза России (НПСР). Почему бы не вспомнить что человек, ратующий за справедливость, милосердие и взаимопомощь, – это не обязательно левак? Что левая идея имеет вполне определенное идеологическое и экономическое наполнение?

А заодно и осознать, что левизна в большой политике, как правило, является реакцией на либеральный или империалистический беспредел и лучше не доводить дело до таких крайностей. Из Москвы порой приятно наблюдать за тем, как раскачивают авторитет США левые президенты Латинской Америки. Но из этого никак не следует, что России стоит стремиться к тому, чтобы во главе нее оказался свой Уго Чавес.

Между тем, любители спекулировать на социальных проблемах ведут дело именно к этому. Разжигая "народный гнев" для использования его в своих "трехходовках" или в долгоиграющих властных проектах, они рискуют разбудить "красное лихо" в уже далеко не такой левой, как кажется некоторым, стране.