Федор Хитрук: "Когда вы приносите радость, вы не устаете"

"Yтро": Федор Савельевич, из какой вы семьи, кем были ваши родители?

Федор Хитрук: Отец был рабочим-слесарем. Старый большевик, он участвовал еще в событиях 1905 года. Мама - домашняя хозяйка. Ничего особенного о них сказать не могу, кроме того, что это мои родители, самые близкие мне люди. Мама из Риги, отец из Витебска - помню, он рассказывал, как в детстве дрался со своим земляком Марком Шагалом. Какими-то судьбами родители в 1917 г. попали в Тверь, там я и родился. Нас было трое братьев. Михаил Савельевич старше меня на два года, а младший, Владимир Савельевич, умер лет десять назад.

"Y": Какие самые яркие воспоминания из детства?

Ф.Х.: Скорее, из юности. Отец окончил Плехановскую академию, и его назначили представителем Станкоимпорта в Германии - принимать станки, которые заказывал Советский Союз. И с августа 1931 г. по февраль 1934-го вся наша семья жила в Штутгарте. Там я учился в художественно-ремесленном училище, там же - в местном журнале - впервые были опубликованы мои рисунки. Вернувшись в Москву, я сначала устроился в художественный техникум, оттуда каким-то образом перескочил в Институт повышения квалификации художников-иллюстраторов. И, в принципе, уже освоил эту профессию, даже сделал две книжки... Но тут моя биография круто изменилась.

"Y": Вы увидели мультфильмы Диснея?

Ф.Х.: Мультфильмы Диснея я увидел несколько раньше - на I Международном кинофестивале в Москве в 1935 году. Тогда показали три картины, в том числе и "Микки-дирижера". Этот фильм я и сейчас считаю восьмым чудом света. Я был потрясен, но не настолько, чтобы бросить свою профессию. А произошло это после разговора с одним художником. Он посмотрел, как я рисую (а рисовал я очень быстро, себе во вред, потому что натуру ставили на шестнадцать часов - первые полчаса я рисовал, остальное время портил свой собственный рисунок), и сказал фразу, которую я запомнил на всю жизнь: "Попробуйте-ка толкнуться на студию нашу "Союзмультфильм". По-моему, у вас есть данные..." Я никогда раньше не слышал об этой студии. И что меня туда потянуло?! Я отобрал свои самые эффектные рисунки, которые могли напоминать комиксы, пришел на Новинский бульвар, нашел заведующего производством Башкирова. Но он мои работы даже смотреть не стал! И сухо ответил: "Мультипликаторы сейчас нам не нужны". Разочарованный, я шел домой и пытался понять - отчего у меня такая досада? Я стал ходить на "Союзмультфильм" постоянно, каждый раз мне отказывали, пока не объявили конкурс на замещение должности аниматора-стажера. Десятого ноября 1937 г. я был принят в штат.

"Y": Ваши родители поняли, чем Вы занимаетесь? Они приняли искусство мультипликации?

Ф.Х.: Настолько же, насколько поняли и приняли миллионы других зрителей. Отец, требовательный во всем и ко мне в особенности, очень строго подходил к моей работе, критиковал - с точки зрения социальной политики. Эстетикой он не владел, но с позиций марксизма-ленинизма был очень строг. В целом, родители были довольны моей работой, гордились даже. И я был рад, что они довольны. Папа умер в 1983 г., мама в - 1985-м. Папа перестройку не застал, но все волнения, которые в обществе уже начинали происходить, он не воспринял. До конца придерживался своей веры, выписывал только "Правду" и читал ее с красным карандашом.

"Y": На войне Ваше мастерство ни разу не пригодилось?

Ф.Х.: Нет, только знание языка - я очень хорошо знал немецкий. В августе 1941-го меня отправили в Иняз, который эвакуировался в Тольятти. Я окончил военные курсы, где больше учили военной терминологии, чтобы работать в разведке, затем был направлен в штаб 3-го Украинского фронта. Мы расшифровывали, переводили и направляли в штаб всю немецкую документацию, которая к нам попадала. Потом я стал командиром взвода радиоперехвата в 17-й воздушной армии. Это была странная работа. Мы должны были пеленговать переговоры немецких летчиков. Те общались открытым текстом, как и наши, только меньше матерились: "заходи слева", "заходи справа". Но пользы от этого было мало: пока мы поймаем, зарегистрируем, переведем, отправим в штаб - там уже кто попадал, кто улетел. Так, с частями 3-го Украинского фронта мы и дошли до Вены, там и встретили День Победы. Но меня не сразу демобилизовали, сначала направили в Берлин переводчиком, где я прослужил еще два года. Вернулся в сентябре 1947-го, ровно через десять лет после того, как попал на студию "Союзмультфильм".

"Y": И все пришлось начинать заново?

Ф.Х.: Да, за эти годы я все забыл. И знал-то не очень много... Меня могли спокойно отчислить за профнепригодность, но сделали скидки как участнику войны. И я преодолел этот барьер, эти мучения.

"Y": Когда Вы почувствовали, что знаете и можете все?

Ф.Х.: После "Серой шейки", в 1949-м. На этом фильме я почувствовал себя актером. Ведь профессия аниматора - это настоящее актерское дело, а не фокус. Оживить рисунок или куклу можно научить каждого, но даже там, где нужна чистая биомеханика движения, должно быть какое-то содержание, смысл. Даже у прыгающего мяча есть характер!

"Y": Получается, что за 20 лет работы аниматором - за вычетом службы в армии - вы сыграли как актер едва ли не 200 ролей. И все же решили стать режиссером. Как возникло желание?

Ф.Х.: Понимаете, я выполнял чужое задание, чужую волю. А идеи роились: как ту или иную сцену можно сделать. Я выдвигал свои предложения, и мне казалось, что режиссеры упадут от удивления и радости, что я такую разработку предлагал! Мне отвечали: "Это хорошо. Но ты все-таки сделай вот так..." В дальнейшем, в своих фильмах я всегда был готов к любым идеям - пробовать, искать. Вот, например, в "Истории одного преступления" главный герой идет по лестнице... Сначала мы честно нарисовали лестницу, но потом я предложил: "Давайте сделаем ее без перил". Было интересно: можно без этого? Можно, оказывается. Можно не только без перил - без ступенек, без самой лестницы! Человек просто идет вверх. Или бежит он в одной сорочке, и вдруг - уже в пиджаке, потом - в шляпе. То есть мы отбрасывали все, без чего можно обойтись.

"Y": А Вы не жалеете эти 20 лет, проведенных аниматором? Может, к режиссуре Вы были готовы раньше?

Ф.Х.: Я мог бы стать режиссером и раньше. Мне даже предлагали. Но меня держали две вещи: первое - мне нравилась и даже нравится сейчас профессия аниматора, еще не все исчерпано, изучено; а второе - у меня не было идеи, которая могла бы меня к этому подвигнуть. Я уверен, что первый фильм должен быть бомбой! Если об этом не мечтаешь, так зачем же начинать? Конечно, я засиделся в аниматорах. Мне было уже 43 года - старая дева! И тут я попал в положение своего будущего героя. На Тверском бульваре, где мы жили, этот шум довел меня до того, что я решил сделать кино. Попробовал написать сценарий - не получилось. Обратился к драматургу Михаилу Вольпину. Он посмотрел и на следующий день позвонил: "Тема интересная, я и сам страдаю от этого. Но тут не хватает убийства..." Слегка ошарашил! Я согласился, и он довольно быстро написал сценарий. Так что мой первый фильм родился из переживания, которое я испытал сам, из желания по этому поводу что-то сказать. Не просто сказать, а громыхнуть, потому что каждый фильм - это все-таки не диалог двух собеседников. Это разговор одного с миллионами. Значит, должно быть нечто, что и других могло бы так взволновать, как и тебя.

"Y": Много ли личного или даже личностного в Ваших фильмах? Ваши герои - это не Вы?

Ф.Х.: Автобиографичность присутствует, наверное, во всех фильмах всех режиссеров - если не явная, то хотя бы подспудная. И самый автобиографичный, наверное, "Фильм, фильм, фильм". В общем-то, я про себя его делал, а не про Эйзенштейна, как многие думали. И "Каникулы Бонифация" - тоже автобиографичный фильм. Этот лев вкалывал в Африке 24 часа в день, и вдруг в конце заявляет: "Какая замечательная вещь - каникулы!" Он считает, что хорошо отдохнул, понимаете? И в этом есть большая правда! Когда вы чувствуете, что приносите радость, вы не устаете.

"Y": Вы всегда были в работе: кино, семинары, фестивали, симпозиумы в республиках. Как режиссер-аниматор совмещает работу с семьей? Вы дома бывали?

Ф.Х.: Да, я был очень активным. Мне сейчас физически не хватает партсобраний. Советский Союз распался, но наш союз не должен распасться! Я до сих пор получаю поздравления от друзей из Алма-Аты, Ташкента, Риги, Киева. Важные и нужные профессиональные связи помогает удерживать наш единственный международный фестиваль анимации "Крок". Я отдавал много сил общественной работе и, думаю, не зря коптил небо. А что касается семьи... Моя первая жена тоже была аниматором, так что мы жили вместе и работали вместе. Когда я стал режиссером, она стала моим ассистентом. Работа не прекращалась ни дома, ни на студии. Но слово "семья" для нас более широкое. Студия "Союзмультфильм" была семьей со своими ссорами, драками и примирениями. Особенно в ранние годы, когда располагалась на улице Воровского, где сейчас Театр киноактера. Естественно, я был молодой и еще даже не курил! Прошло 70 лет, но я помню, кто где сидел в нашей 41-й комнате. Их имена, их характеры и даже сцены, которые они делали! Первые впечатления - они навсегда здесь, в сердце.

"Y": Почему после фильма "Лев и бык" Вы вдруг перестали снимать?

Ф.Х.: Не знаю... Много причин было. Случилась трагедия - умерла жена. Устал. А самое главное, наверное, или я иссяк, или не было ни одной идеи, которая зажгла бы меня, возбудила бы во мне вновь желание работать. А это обязательно должно быть. Хотя у многих постановка фильма - это как очередное дежурство. Такое тоже бывает, и не надо людей ругать. Профессионал должен раз в год выпустить фильм, и у некоторых это иногда выходит неплохо. Я же увлекся педагогической работой. Я не бросил мультипликацию.

"Y": Можно сказать, что Вы продолжаетесь в своих учениках?

Ф.Х.: Я преподаю уже больше пятидесяти лет. Герр профессор, так сказать. Для меня многое открывается в процессе обучения. Я их чему-то учу, и в то же время сам начинаю что-то понимать. Это очень интересный процесс. И то, что из этих ребят некоторые вышли в очень хорошие режиссеры, стали лауреатами, имеют громкое имя - это очень приятно. Их работы - немножко и мои фильмы тоже. Только нет лично моей ответственности, нет этих мучений и сомнений, когда измучаешь и себя, и других и остаешься в уверенности, что самый лучший вариант - тот, который мог бы быть, но я его не использовал. Но сейчас мало кто хочет учиться, все хотят самовыражаться.

"Y": Как Вы думаете, почему растет популярность анимации среди молодежи? Народ набивается на клубные показы, многие хотят учиться.

Ф.Х.: Ту интеллектуальную молодежь, которая не курит марихуану, вполне естественно волнуют процессы, происходящие в стране, в мире, но ответы на все актуальные вопросы времени она найдет именно в мультфильмах, а не в игровом кино, где главенствуют "мыло" и кровь. Здесь притягивает иносказательность, которая в природе самой анимации. И молодому человеку, думающему о жизни, такой фильм дает пищу для ассоциаций, осмысления каких-то переживаний, которые внутри него. В хороших игровых фильмах формула уже готова, и нечего довообразить. Жаль только, что сейчас очень уж увлеклись 3D-технологией. Недавно посмотрел "Делай ноги". Технически - феноменально! Достоверно - и по своей фактуре, и по игре. Но там грань между натурой и анимацией как будто стерлась. А ведь анимация - от слова "анима", душа. И так парадоксально, что анимация стала без души. Вот такая халтура, такой примитивизм сейчас и навязываются детям.