Провинциальная школа

ФОТО: goldenmask.ru

За два дня "Золотая маска" показала, наконец, те спектакли, ради которых фестиваль и затеивался. В драматических номинациях заявлены всего три региональные (не московские и не петербургские) постановки: "Тартюф" новосибирского театра "Красный факел", "Амиго" екатеринбургского "Коляда-театра" и "Дом Бернарды Альбы" Якутского театра драмы им. Ойкунского. "Тартюф" и "Дом Бернарды Альбы" выдвигаются как лучшие спектакли большой формы, "Амиго" - как лучший спектакль малой. Хотя главной миссией "Золотой маски", как это было озвучено на пресс-конференции, считается "сохранение связей внутри российского театрального пространства" и "продвижение провинциальных театров", количество региональных спектаклей в рамках номинаций явно не поражает воображение. Петербургские "Король Лир" Льва Додина и "Трамвай "Желание" Михаила Бычкова существенно не изменяют ситуацию. Додинский Малый драматический театр - Театр Европы сложно счесть провинциальным, а Михаил Бычков, хотя и является художественным руководителем Воронежского Камерного театра, давно и успешно ставит спектакли в обеих столицах.

Очевидно при этом, что преобладание столичных постановок - не сознательная политика фестиваля, а его проблема, становящаяся с каждым годом все насущнее и насущнее. Отток режиссуры из провинции пока неостановим. Впрочем, все три региональных спектакля, показанных в Москве, оказались не демонстрацией того, что наскребли по сусекам, а вполне заметными театральными событиями. Правда, каждый из них специализировался на какой-то одной стороне театральной зрелищности. Это одновременно оставляло довольно яркое впечатление от спектакля и вызывало ощущение незавершенности самого синтетического из искусств.

Фото: goldenmask.ru

Новосибирского "Тартюфа" поставил молодой Андрей Прикотенко, успевший много поработать в родном Петербурге и даже получить в 2003 г. специальную премию жюри "Золотой маски" за "Эдип-царя", а с прошлого года стать художественным руководителем рижского Театра русской драмы. Его "Тартюф", несмотря на выдвижение в двух частных номинациях Игоря Белозерова (Тартюф) и Владимира Лемешонка (Оргон), - спектакль чисто режиссерский. Поставленный на основе мощной концептуальной интерпретации мольеровского "Тартюфа" с множеством мелких забавных изобретений (отправление факса с помощью колбасы, подписание документа кровью, сделанное как взятие анализа), спектакль оказывается настолько насыщен предписанными режиссером действиями, что кажется даже, что актерам в нем негде развернуться. Принципиальных постановочных ходов в спектакле два. Действие происходит в мясной лавке (художник Олег Головко), и семья Оргона представлена как семья мясников. Каждый раз, появляясь на сцене, Дамис, сына Оргона (Андрей Черных), приволакивает мясную тушу. Второй ход, напрямую никак не связанный с первым, – это инфернальное прочтение образа Тартюфа. В глазах мольеровского героя Прикотенко усмотрел лукавый прищур булгаковского Воланда и уставший взгляд Мефистофеля. В свиту Тартюфа попали горничная (ее прикинулся один из приближенных Тартюфа в исполнении Максима Битюкова), Лоран, а позже и господин Лояль (Сергей Пиоро), принесший известие о том, что дом Оргона Тартюф из милости возвращает назад. Актеры в каждый момент времени выглядят чрезмерно занятыми на сцене, и в произносимом ими стихотворном (кое-где дописанном, а кое-где и переписанном) тексте начинает слышаться злость и утомленность. Это не касается, впрочем, двух заглавных ролей. В результате текст отходит на второй план и действительно начинает утомлять.

Фото: goldenmask.ru

В "Доме Бернарды Альбы", "первом самостоятельном спектакле", как указано в программке, "одной из лучших учениц Андрея Борисова, режиссера Тувинского музыкально-драматического театра" Сюзанны Ооржак, текст Федерико Гарсии Лорки, переведенный с русского, также нельзя назвать центром постановки. Спектакль, скорее, строится как зрелищное коллективное исполнение некого обряда, выверенного и отработанного веками. Бернарда (Степанида Борисова), только что похоронив мужа, собирается выдать замуж одну из своих пятерых дочерей. Но оказывается, что жених тайно встречается и с другой дочерью. После неудачной попытки Бернарды застрелить жениха, вторая дочь кончает жизнь самоубийством. Эта трагичная история разыгрывается лаконично и пластично. Сцена оформлена в трех цветах - черном, красном, белом (сценография Михаила Егорова), главные декорации - высокие стулья, вокруг которых синхронно двигаются персонажи, одетые в черное или белое. В конце звучит страшная утробная и бесконечно красивая песня убитой горем матери в исполнении самой Степаниды Борисовой. Предельно условная форма спектакля очень точно подошла к притчевому слою текста, но сама постановка при этом неминуемо стала напоминать тонко собранный и четко работающий механизм.

Фото: goldenmask.ru

Зато в "Амиго", поставленном Николаем Колядой по своей же пьесе, механистичность разглядеть сложно. Ирина Ермолова и Олег Ягодин в заглавных ролях играют не просто живо, но яростно, исступленно, горячечно живо. Этот шумный, внешне очень грубый и резкий, но в основе явно лиричный спектакль про то, что начать жизнь сначала гораздо тяжелее, чем кажется, уже привозили в Москву в рамках гастролей "Коляда-театра".

"Золотые маски", впрочем, скорее всего, получат все же московские постановки. Но это уже в силу простой вероятности, а не качества. Потому что по качеству региональные спектакли, по крайней мере, показанные здесь, явно конкурентоспособны. А вот законы теории вероятности - штука, к сожалению, упрямая.