Путин уже определился с преемником

"Yтро": Алексей Владимирович, как, на Ваш взгляд, изменится политический ландшафт в связи с появлением "Справедливой России"? Кому следует волноваться больше: коммунистам или ЕР? Насколько пошатнутся их позиции?

Алексей Макаркин: Уверен, что "Единая Россия" все равно остается сильнейшей партией, хотя на часть периферии ЕР "Справедливая Россия" может претендовать, и в этом смысле они конкуренты. КПРФ проходит в 2007 г. минимум с 10%, но СР для них опасна, скорее, психологически. Коммунисты могут лишиться привычной для них роли главной оппозиционной силы, второй партии после ЕР. В этом случае власть будет обращать на них еще меньше внимания.

"Y": Возможно ли, что СР когда-нибудь перетянет на себя электорат и "Родины", и коммунистов, и ЛДПР? Помнится, на то, что этот разобщенный электорат неплохо бы прибрать к рукам, намекал в марте замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков...

А.М.: На электорат ЛДПР они не посягают. И они бы его не получили – это избиратели Жириновского, люди, которым хочется или приколоться, или плюнуть в лицо всему партийному истеблишменту. Частично это достаточно успешные избиратели, а частично, наоборот, аутсайдеры, - в общем, гремучая смесь. Перехватить ее какой-то другой силе очень сложно. Что касается электоральных показателей КПРФ, в целом с появлением СР они не сильно меняются. Часть, может быть, уйдет, но очень небольшая. Ядерный коммунистический электорат останется с Зюгановым. Другое дело, это электорат в любом случае убывающий. А до более молодых групп – со "Справедливой Россией" или без нее – коммунистам никак не удается достучаться. Эти группы раньше выбирали "Родину", ту же Партию пенсионеров – из сочувствия к старикам. А сейчас этот средневозрастной или молодой электорат присматривается к "Справедливой России". Если она удовлетворит их ожидания, покажет себя действительно серьезной партией, защищающей интересы народа, а не просто политтехнологическим проектом, за нее проголосуют. Вообще же основной электорат СР – это социальный, "глазьевский" электорат "Родины" (вряд ли удастся привлечь тех избирателей, которые голосовали за эту партию как за националистическую, за Рогозина) и сторонники Партии пенсионеров. В итоге – к ним не пойдут националисты-"рогозинцы", ортодоксальные коммунисты, электорат ЛДПР.

"Y": Вопрос, куда денутся "националисты" "Родины". Получается, они бесхозные?

А.М.: Пока их "окучить" не получится. Но если появится потребность в партии, которая играла бы на националистической площадке, будут рассматриваться другие варианты – например, "Народная воля" Бабурина, которая была спойлером "Родины" на нескольких выборах. Кроме того, не будем забывать про ЛДПР с ее лозунгами "мы за бедных, мы за русских".

"Y": Возможно ли, что в будущем "Справедливую Россию" возглавит Путин? Некоторые аналитики считают, что это было бы полезно для России. Или в интересах Путина – сохранять нейтралитет?

А.М.: Я думаю, что пока это гипотеза, интеллектуальные политические шахматы. Президент в ближайшей перспективе вряд ли возглавит какую-либо партию. Но власть пытается просчитать несколько ходов вперед. С чем связан вообще проект "Справедливая Россия"? Есть такой политологический закон Токвиля: чем выше экономический рост, тем более растут запросы граждан и претензии к власти. Самый низкий уровень запросов был у нас в 1998 г. – все думали, как бы свести концы с концами. А сейчас общество не просто хочет получать пенсии и зарплаты, но и получать их в повышенных объемах, жить лучше. Власть на это реагирует национальными проектами, демографическими инициативами. Но запросы граждан растут еще больше. Если власть будет гнаться за этими запросами, сломя голову, популистской политикой она может раскрутить инфляцию. А если не сможет угнаться за ними, вырастут протестные настроения. В случае системного кризиса, конечно, будет плохо всей системе, всем ее "ногам". Но если мы говорим не о системном кризисе, а всего лишь о росте претензий к власти, снижении авторитета ЕР, можно будет перенести центр тяжести с одной "ноги" на другую, предложив обществу лояльную системную альтернативу, более социальную, левую, популистскую. У КПСС такой альтернативы не было, поэтому она рухнула. Конечно, если к тому времени эта альтернатива, эта вторая "нога" сформируется как реальная серьезная политическая сила.

"Y": А есть сомнения? Вроде после октябрьских выборов большинство политологов вынуждено было признать: триумвират состоялся...

А.М.: Пока можно лишь говорить о заявке. Будем достаточно осторожны в прогнозах. Смогут ли они аккумулировать электорат Партии пенсионеров и "Родины"? На какой результат они смогут рассчитывать в 2007 году? Какую часть российской элиты они привлекут?

"Y": Например?

А.М.: Например, людей, не попавших в ЕР, часть представителей региональной элиты (в основном, из бизнеса), или людей, у которых сложные отношения с губернатором, но которые не хотят быть во внесистемной оппозиции. Такие люди искали альтернативу. Она появилась. Теперь они смотрят: насколько она реальна, не снимут ли эту "альтернативу", как это произошло с "Родиной"? Попытались снять, но потом восстановили. Соответственно, свою инвестиционную привлекательность эта "альтернатива" сохранила и даже увеличила. Особенно после самарских выборов. Второй вариант – люди, оказавшиеся на периферии в региональных отделениях ЕР, более слабая часть элиты. В то же время, это зачастую достаточно статусные фигуры – как, например, в Туве, где возник конфликт между исполнительной и законодательной властями. В результате те, кто были в исполнительной власти, остались в ЕР, а представители законодательной власти пошли в Партию жизни.

"Y": А не было ли изначального замысла пристроить неудовлетворенную часть элиты в собственную "партию власти" во избежание, так сказать, неожиданностей в дальнейшем?

А.М.: Думаю, был. Хотя бы для того, чтобы эта часть элиты в будущем не подалась к радикалам. Сегодня это невозможно, но, если власть ослабеет, такая угроза может стать реальностью. Это – к вопросу о переносе точки опоры с одной "ноги" на другую.

"Y": Тем не менее есть мнение, что появление двух партий власти может свести элиту с ума. Вообще, каковы риски такого проекта?

А.М.: Думаю, сейчас абсолютное большинство чиновников все-таки останется в "Единой Росси". Они люди консервативные и аккуратные, стремятся минимизировать риски. ЕР все равно выигрывает региональные выборы с большим отрывом.

"Y": А если Путин завтра возьмет и выделит как-то "Справедливую Россию"? Все же немедленно решат, что вот он, новый фаворит...

А.М.: Путин будет очень осторожен. Для него важно не обрушить "Единую Россию", но, в то же время, приподнять новый проект. Здесь будет баланс: он будет встречаться и с теми, и с другими, делать жесты обеим партиям. И каждый такой знак не стоит расценивать как судьбоносный.

"Y": По слухам, в контексте "Справедливой России" и 2007 г. Сурков недавно упомянул цифру 7% ...

А.М.: Думаю, по нынешним временам это минимум. Я бы пока говорил о результатах, сопоставимых с СПС в 1999 г. и с "Родиной" в 2003-м, 8-9%. Если они смогут очень сильно прибавить и совершить прорыв, доказав, что они действительно самые замечательные пенсионеры из пенсионеров и "родинцы" из "родинцев", тогда будет больше. Но пока у нас новые проекты стабильно получают 7-8%.

"Y": Как будут взаимодействовать между собой кремлевские "ноги"? Пока что отношения между ними складываются непросто.

А.М.: На каком-то этапе Кремль выступит в качестве главного арбитра, разведя их по углам и показав правила игры. Чтобы СР в большей степени апеллировала к левому, левоцентристскому, популистскому электорату и меньше пересекалась и ругалась с ЕР. Пока эти правила до конца не установились, еще не совсем ясно, до какого предела одна партия может критиковать другую. Думаю, ближе к весенним выборам правила установятся.

"Y": Надо полагать, кроме "Справедливой России" новых реальных проектов к выборам-2007 уже не появится?

А.М.: Объявлено о создании нового левоцентристского проекта, но он должен еще состояться, а фигуры, его образовавшие, – договориться о стабильном партнерстве и не перессориться друг с другом. Еще одна интрига сейчас может возникнуть на либеральной поляне, и она связана с ребрендингом СПС. Если СПС нормально проведет ребрендинг до конца года, он может стать таким проектом. Если же они не примут решение о ребрендинге, у них все шансы пролететь мимо Думы.

"Y": Количество партий после недавно завершенной проверки сократилось почти вдвое. Как Вы оцениваете эту ситуацию, есть ли в этом сокращении, как утверждает оппозиция, "политический подтекст"? Что будет происходить с маргиналами?

А.М.: Я думаю, что у этого сокращения есть два подтекста. Техническая составляющая – желание власти получить укрупненную партийную систему, избавиться от маргинальных партий, которые никого не представляют и живут во многом за счет партийного франчайзинга. Есть желание, чтобы партии все-таки были реальными игроками, а не занимались торговлей своими брендами. Второй, политический подтекст сокращения связан с желанием Кремля отсечь наиболее радикальную часть политической оппозиции, повысив уровень минимальной численности партий до 50 тысяч. И то и другое удалось – в большей степени за счет "халявщиков", за которыми ничего не стояло. Но пострадала и оппозиция.

"Y": Получается, самый большой радикал сегодня Рыжков...

А.М.: Из тех, кто пытался зарегистрироваться. У нас ведь есть Лимонов, Касьянов, Каспаров – никто из них не имел даже шанса добраться до уровня 50 тыс. членов. Почему? Для любого человека, имеющего какой-то статус в регионе, членство в подобной партии – серьезный политический риск, особенно если он предприниматель. Сейчас большинство наших успешных граждан – индивидуалисты. Если у них есть выбор – заниматься ли эффективно своей деятельностью или идти в оппозиционную партию, они значительно чаще выбирают первое. Что же касается республиканцев – они имели шансы быть зарегистрированными, они действительно реальная партия с реальными региональными отделениями, созданными в свое время еще на основе демплатформы в КПСС.

"Y": То есть их все-таки зарубили целенаправленно, как Рыжков утверждает, а не по "правовым основаниям"?

А.М.: Я бы в этой ситуации поддержал версию Рыжкова. Это не диванная партия. Но им даже не утверждали результаты съезда, была масса всяких коллизий юридического характера, которых у других партий не было.

"Y": Вернемся к либералам. СПС, как и "Яблоко", перерегистрацию прошли. На самом ли деле их поддерживает администрация (как утверждают некоторые их коллеги по демократическому лагерю), перекрывая тем самым дорогу "истинным оппозиционерам"?

А.М.: Думаю, что вопрос о либералах для Кремля сейчас второстепенен. Что до СПС и "Яблока" – это умеренная оппозиция, люди, готовые играть в соответствии со сложившейся политической парадигмой, достаточно прагматичные и не желающие переступать грань в отношениях с властью. Вся наша оппозиция сейчас делится на две части: системная, готовая действовать электоральными методами и все-таки рассчитывающая пройти на выборах, и несистемная, стремящаяся создавать информационные поводы: уличные акции, форумы типа "Другой России", но при этом не ориентированная на ближайшие выборы. Им там делать нечего хотя бы потому, что они не имеют партийного статуса. А раз на выборы они пойти не смогут, то ориентируются на перспективу, рассчитывая, что на каком-то этапе режим ослабеет, не будет таких высоких рейтингов, обострятся внутренние противоречия во власти, может быть, ценовая конъюнктура на энергоносители изменится, и государству будет сложнее выполнять свои социальные обязательства. Тогда для радикальной оппозиции появляется шанс.

"Y": Может ли Рыжков влиться в СПС?

А.М.: Только на основе ребрендинга этой парии в некую новую структуру, которая объединила бы правых, республиканцев, Партию развития предпринимательства – с новыми лозунгами, идеями, брендом. Если это будет как-то видоизменившаяся партия, у нее появляется шанс. Но если это останется СПС со старым брендом и стилистикой 2003 года – новый либеральный проект, скорее всего, провалится. Пока я здесь осторожно-пессимистичен.

"Y": Но объединению СПС и "Яблока" не бывать?

А.М.: Это уже из области фантастики. Какое-то объединение с СПС было бы возможно, если бы правые отказались от чубайсовской приватизации, а "Яблоко" – от Явлинского. И то и другое условие неприемлемы: у СПС нет другого спонсора, а у "Яблока" – другого лидера. Они идут двумя колоннами – вопрос лишь в том, какие это колонны. Хотя, казалось бы, даже электораты "Яблока" и СПС уже сблизились. Исторического антагонизма между ними нет. Но вожди и часть актива психологически остались в 1990-х годах.

"Y": И даже новый лидер СПС Белых не спасает?

А.М.: Белых – это не весь СПС. Это человек в Москве, по сути дела, новый. И принять решение за партию он не может. Судя по его выступлениям, он за ребрендинг. Но насколько эта идея получит общую поддержку – как со стороны столичных эспээсовцев, так и части регионалов (которые, возможно, смотрят на Белых и думают: "а почему он, а не я?") Здесь тоже проблема. Белых был выдвинут регионалами, но это не обеспечивает ему легитимность и поддержку всех регионов.

"Y": Как бы вы все же оценили шансы всех наших демократов – и правых, и "Яблока", и Рыжкова, и прочих?

А.М.: На сегодняшний момент это один шанс из десяти. Причем это оптимистическая оценка. Но за этот шанс тоже надо бороться. Если политик просто отходит в сторону, складывает ручки и ждет у моря погоды – это полный провал.

"Y": Хроническая проблема наших демократов – это все же проблема вождей, или на то есть объективные причины?

А.М.: Скорее, второе. На некоторых этапах российской истории такие ситуации неизбежны: сейчас, при высоких нефтяных ценах, способности власти выполнять свои социальные обязательства, либералы недостаточно востребованы. То же самое сейчас, например, в Венесуэле. Если сейчас наши либералы будут ориентироваться на программу, где наряду с либеральной идеологией будет сильная социальная составляющая, возможно, их шансы возрастут. Но вообще к либералам обращаются в трудные периоды истории, а сейчас ситуация иная.

"Y": Может, Кремлю имеет смысл заблаговременно организовать еще одну "ногу"?

А.М.: Сейчас идет много разных вариантов, предлагающих себя Кремлю: "Свободная Россия", "Новые правые". Другое дело, что на сегодняшний момент "Новые правые" – это не более, чем тусовка, да и шансы "Свободной России" в целом можно расценивать очень сдержанно. В октябре эта партия прошла в Новгородской области, но в условиях, когда там не было конкурентов – ни СПС, ни "Яблока", плюс на востребованности чего-то нового.

"Y": У ЛДПР, по мнению многих наблюдателей, перспективы на федеральных выборах будут гораздо более оптимистичными, нежели в октябре на региональных, что связывают с личной популярностью Жириновского. Чем объясняется его непотопляемость в российской политике?

А.М.: Жириновский – самый интересный политик. У него были подражатели, но они менее интересны для этого электората. Он может аккумулировать разные голоса. На парламентских выборах у ЛДПР шансов действительно побольше, чем на октябрьских – в них Жириновский прямо не участвовал. А половина электората ЛДПР, если не больше, - это чисто его электорат.

"Y": После парламентских выборов будут президентские. Путин уходит. Имя преемника до сих пор не названо. Молчание президента, на Ваш взгляд, связано с тем, что он и сам пока думает, наблюдает за кандидатами, делает выводы, или с некими иными причинами?

А.М.: Президент не хочет оказаться в положении так называемой "хромой утки". Есть такое понятие в американской политической практике. Это – уходящий президент, на которого уже мало кто обращает внимание, поскольку все элиты выстраиваются к преемникам. Если Путин сейчас назовет преемника, то интерес к нему самому и его влияние резко сокращается. Думаю, фамилия прозвучит в 2007 г., ближе к выборам. А пока что он выстраивает систему равновесия между различными кланами во власти. Ведь для того, чтобы это равновесие сохранилось и при преемнике, его надо выстроить заранее. Второго Путина, признанного суперарбитра, нет. А в период правления преемника система равновесия будет ближе к коллективному руководству, с серьезным влиянием нынешнего президента как главного арбитра и основателя всей этой конструкции, самого популярного политика, который никуда не исчезнет. Не случайно во время последнего общения с народом он сказал, что далеко-то не уходит.

"Y": Но сам Путин уже знает, кто его преемник?

А.М.: Думаю, психологически он уже почти определился. Первый шаг к определению преемника был сделан в прошлом году, когда в правительство пришли два вице-премьера – первый вице-премьер Медведев и просто вице-премьер, министр обороны Иванов. Так что уже есть и основной преемник, и запасной. Судя по нынешним социологическим данным, народ проголосует за любого преемника, но ответственный политик всегда рассматривает разные варианты. Даже если есть 10% вероятности того, что основной кандидат не станет преемником, необходима страховка.

"Y": Какая версия Вам ближе: что Путин выберет себе управляемого преемника на полгода, а потом вернется? Или что он уйдет как минимум до 2012 года?

А.М.: Есть политтехнологические игры, а есть реальность. На такие темы можно поговорить в интеллектуальных дебатах. Но речь идет о серьезных вопросах. Если кандидат, за которого будут голосовать избиратели, куда-то вдруг денется, они почувствуют себя обманутыми. А как это оценят за пределами страны? Там ведь рассчитывают на то, что Россия идет по демократическому пути, а демократическая страна таких маневров не допускает. Думаю, власть ориентирована на полноценный следующий президентский срок и полноценного преемника. А Путин после 2008 г. станет кем-то вроде главного арбитра.

"Y": Интересно, в каком качестве? Сейчас называют разные версии – от председателя КС до премьера...

А.М.: Премьер-министром – вряд ли. Тогда ему придется ходить в подчиненных своего преемника. Путин может стать, например, председателем Государственного совета, куда входят все главы регионов.

"Y": А российско-белорусские варианты Вы не рассматриваете?

А.М.: Это тоже вряд ли. Лукашенко будет не в восторге – он не для того создавал у себя жесткий авторитарный режим, чтобы отдать управление российскому президенту или кому-либо другому.

"Y": Роль лидера партии, как Вы говорили выше, тоже маловероятна...

А.М.: Да, и это очень сомнительно. С одной стороны, для Путина есть резон возглавить одну из двух крупных партий (предположим, у нас их будет две): ЕР контролирует парламент, сильна в региональных элитах. Но если он хочет быть общенациональной фигурой, то, конечно, быть вождем одной партии проблематично.

"Y": А в 2012-м Путин все-таки вернется?

А.М.: Я не исключаю такой вариант. Думаю, он рассматривается Кремлем, но как один из возможных.

"Y": Феномен популярности Путина, кажется, до сих пор не разгадан. В чем он состоит, на Ваш взгляд? Следующий президент будет пользоваться теми же приемами, чтобы завоевать доверие населения? Или это некое ноу-хау, доступное лишь президенту, которое уйдет вместе с ним?

А.М.: Путин пришел на сильнейшем контрасте со своим предшественником – пришел дееспособным, адекватным, нормально выражающимся. Плюс – Чечня. Еще в самом начале чеченской кампании Путин показал близость к народу своим "мочить в сортире". Показал, что он "свой", а не какой-то там витающий в облаках политик и не сноб, посматривающий на народ сверху. Он говорил словами, понятными и близкими людям. Это совместилось еще с одним обстоятельством: при Ельцине не платили пенсии и зарплаты, а при Путине стали платить. Так что сработали эффект Путина как политического лидера и благоприятная экономическая конъюнктура, связанная с нефтяными ценами. Отличие состоит в том, что если Путин пришел на контрасте с Ельциным, на отрицании, то преемник Путина должен прийти на подтверждении нынешнего курса, быть альтер-эго, преемником в полном смысле этого слова.