Не бойся суда, бойся судьи

Судебная ветвь власти в России никогда не пользовалась народной любовью и популярностью. Об этом свидетельствуют, скажем, фольклорные выражения, например, "шемякин суд", восходящее к XV в.., или более позднее закон – что дышло, куда повернул – туда и вышло". Сразу после Октябрьской революции судьи руководствовались "пролетарским чутьем" и "революционной целесообразностью", а в сталинские годы суды физически не успевали рассматривать дела граждан, так что по ряду статей их функции передавались тройкам ОГПУ, которые штамповали обвинительные приговоры, даже не вызывая обвиняемых в судебное заседание. После смерти Сталина "самый гуманный в мире" советский суд стал частью правоохранительной системы, а потому практически любое дело, доведенное до суда, заканчивалось обвинительным приговором, поскольку предполагалось, что следователи и прокуроры – другие звенья той же системы – не могли ошибиться и обвинить в совершении преступления невиновного человека. Признать, что на каком-то уровне система дала сбой, было практически невозможно. А у следователей своя отчетность, необходимо повысить процент раскрываемости преступлений, для чего вовсе не обязательно искать преступника, главное – грамотно составить обвинительное заключение. На всю эту безрадостную картину накладывалось еще "телефонное" право, посредством которого местные партийные и советские начальники могли расправиться с любым оппонентом. Ну, и особым образом проводились суды над диссидентами, приговоры которым определялись "компетентными органами", тогда как судьи только готовили и озвучивали уже согласованные "наверху" приговоры.

Разумеется, новая Россия нуждалась в новой судебной системе, поскольку сильная и независимая судебная ветвь власти является гарантией осуществления демократических преобразований в обществе. И изменения в судебной сфере стали одной из приоритетных задач, которая требовала немедленного решения. Следует отметить, что на этом поприще были достигнуты определенные успехи, например, введен суд присяжных. Суды перестали быть обязанными выносить обвинительные приговоры, что позволило более объективно подходить к рассмотрению дел, поступающих на их рассмотрение. Наконец, Путин, став президентом, объявил о необходимости проведения судебной реформы, которую начал осуществлять Дмитрий Козак, бывший тогда заместителем главы кремлевской администрации. Козак провел ряд прогрессивных решений, в частности, благодаря его инициативам прокуратура лишилась надзорных функций в судебном производстве. Однако Кремль принял стратегию, которая предполагала встраивание судебных органов во властную вертикаль. Таким образом, независимость судов и высокий статус судей, осуществляющих беспристрастное судопроизводство, вступили в противоречие с идеей управляемости всех ветвей власти из единого центра. Президент и его администрация оказались не готовыми к тому, чтобы утратить полноценный контроль над судебной системой. В результате судебная реформа была остановлена, а Козак получил почетную должность полпреда президента в Южном федеральном округе. Но такое положение вещей не устраивает граждан страны, которые не получают компетентной и беспристрастной защиты от произвола властей.

Вчера на необходимость продолжения преобразований в сфере судопроизводства напомнил уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин. Он обратился к президенту и правительству страны с предложением о продлении срока действия федеральной целевой программы "Развитие судебной системы России". Уполномоченный по правам человека сообщил, что "наибольшее число нареканий вызывает непрозрачность судопроизводства" и "дефицит гласности правосудия". По мнению Лукина, панацеей от этих бед может стать глобальная информатизация судов, предполагающая размещение в Интернете всех судебных решений и других процессуальных документов, а также сведений о всех предстоящих судебных заседаниях. Это позволит каждому реализовать "конституционное право гражданина на доступ к справедливому судебному разбирательству и судебную защиту". Лукин предлагает решить проблему информатизации судов в кратчайшие сроки, поскольку у государства есть все возможности для решения этой проблемы.

Вопросы, поставленные Лукиным, представляются достаточно важными и своевременными. Однако основное противоречие между свободным судопроизводством и системой власти, которая не может упустить контроль над судами, никакие информационные технологии преодолеть не в состоянии. Российская исполнительная власть не может позволить себе иметь независимую прокуратуру или независимый суд. Ведь тогда, как карточный домик, рассыпались бы многие дела, которые чрезвычайно выгодны власти – разгром "ЮКОСа", перераспределение собственности в интересах тех или иных бизнес-структур, "шпионские" дела, укрепляющие положение силовых ведомств, наконец, признание недействительным решение о регистрации какого-нибудь кандидата в депутаты или оппозиционной партии. Это означает, что суды, информатизированные по последнему слову науки, по-прежнему будут принимать решения, основанные на чем угодно, только не на беспристрастном рассмотрении материалов дела.