Расправа по-мещански

Сказать по правде, приговор Михаилу Ходорковскому мало кого удивил. Все, кому по статусу было положено высказаться, подготовили свои речи заранее, а Мещанский суд столицы избавил их от необходимости что-либо в этих речах в последний момент править. Противники и защитники, эксперты и представители общественности (которых по такому случаю оперативно рекрутировали государственные телеканалы) высказывались как люди глубоко удовлетворенные своим предвидением. Представительница Генпрокуратуры осталась довольной приговором, который "соответствовал тяжести содеянного". Спикер Совета Федерации Миронов тоже не нашел "сюрприза" в вердикте суда. Напротив, для него оправдательный приговор был бы "неприятной неожиданностью", ведь в таком случае "возникло бы много вопросов к Генпрокуратуре", что, видимо, ужаснее 9 лет заключения в колонии общего режима.

Не очень-то удивлялся и Владимир Плигин, хоть и единоросс, но, как у них сегодня водится, стоящий на "правой платформе". Плигин (как и многие вчера) раздавал советы: например, рекомендовал адвокатам воспользоваться российским законодательством, чтобы как-то скостить срок. Депутат высказал мнение о том, что необходимо будет изучить "пределы ответственности за экономические события, происходившие в девяностые годы". Так и осталось невыясненным, кому он адресовал этот призыв: то ли своим коллегам-законодателям по правому крылу в "партии власти", то ли самому себе – на случай, если самолично придется подменить разуверившегося в родном правосудии адвоката Генриха Падву. Однако ни от г-на Плигина, ни от его сотоварищей по "либеральной" платформе никто не услышал слов в защиту демократии, не так давно ими произнесенных во ознаменование начала в "Единой России" внутрипартийной дискуссии. Одна декорация сменила другую, и по сценарию в уста актеров вложены уже иные речи.

Сценарии подобного рода всегда грешат недостоверностью. Говорит политик гладко – а мысли путаные. Геннадий Зюганов и Дмитрий Рогозин почти в унисон назвали Михаила Ходорковского "козлом отпущения" в деле ревизии приватизационных процессов 90-х годов. При этом лидер "Родины" отчасти даже выразил сочувствие экс-главе "ЮКОСа": сам Рогозин полагал, что тому дадут лет 5-6, а тут – на тебе... Одно непонятно: стали бы они называть, к примеру, Абрамовича, или Авена, или Потанина "крайними", если, не дай Б-г, торжество "басманного правосудия" началось бы с них? И что такое быть "крайним": быть первым в списке – или быть в нем единственным?

Ответ на этот вопрос не так прост. Большинство политиков демократического толка и такого же толка экспертов уверены в "показательности" суда над "ЮКОСом" и, в этом смысле, в его уникальности. Ходорковский пострадал прежде всего из-за своих политических амбиций, говорят они. А "бэкграунд" – "Апатит", офшоры и счета в Швейцарии – просто удобный повод превратить политическое дело в уголовное.

Однако "дело "ЮКОСа" легализовало политика Ходорковского в той степени, в какой он сам не мог это сделать, когда был на свободе. Доказательная база Генпрокуратуры сегодня мало кого интересует. Даже если все написанное в сотнях томов "дела" соответствует действительности, на будущее Ходорковского-политика это уже никак не повлияет, ибо он был осужден прежде, чем ему зачитали приговор. И напротив: то, как держался бывший "олигарх" в течение всего процесса, его статьи в прессе, его письма родным, его реплики в зале суда, слова его жены, простота и достоинство его родителей – все это часть уже ведущейся пиар-кампании Ходорковского-политика, который может выйти из колонии много раньше, чем будет исчерпана поднявшаяся сейчас волна сострадания к нему. В обращении Ходорковского, оглашенном после вынесения приговора, присутствуют такие пассажи: "суд решил отправить меня в лагерь", или "десятки чиновников готовы были отнести в суд любые деньги, лишь бы меня отправили в Сибирь". "Лагерь", "Сибирь" – можно не сомневаться, что эти слова лучше других скажут западному общественному мнению о природе существующего сегодня в России строя. Стремительное превращение Ходорковского в реального политика – свободного, по его словам, от денег, но не от своей ответственности перед обществом, – серьезная угроза для нынешней власти, мысли которой уже в 2007-2008 гг., а то и в 2012-м.

И пока политологи гадают, когда Кремлю будет выгодно проявить "милость" и выпустить Михаила Борисовича на волю – перед выборами (чтобы завоевать симпатии либералов) или после (чтобы обеспечить их спокойное проведение без "фактора" Ходорковского), Владимир Жириновский сказал то, что вполне может оказаться правдой: "Необходимо потребовать отставки генерального прокурора и пересмотра "дела "ЮКОСа". А потом ФСБ и прокуратура должны привлечь к ответственности следующую группу мошенников".

Про то, как Жириновский будет отставлять за "недостаточную жесткость" Владимира Устинова, гадать не будем. А вот к разговорам о "следующей группе мошенников" следует прислушаться. Новый процесс – возможно и не такой громкий как нынешний, но обязательно с узнаваемыми лицами на скамье подсудимых – сделал бы все разговоры об "эксклюзивности" Ходорковского бессмысленными. Как признался в разговоре с "Yтром" один из экспертов, хорошо знающий кремлевские "расклады", идея раскручивания нового "дела" наподобие "юкосовского" витает в высоких кабинетах. Такое дело, говорит наш собеседник, вполне может сгодиться накануне выборов: "Безотказное средство, всегда действует". Кроме того, опровергая тезис об избирательном правосудии, власть покажет, что Ходорковский был не "крайним", а первым в числе других "обобравших народ воротил". "Там даже считают, что такой процесс был бы на руку и самому Михаилу Борисовичу – развенчанный как политик, он бы уже не представлял никакой опасности и смог бы обрести свободу независимо от текущей политической конъюнктуры", – говорит эксперт.

Вместе с тем, идея устроить "второй "ЮКОС" пока не находит одобрения даже у силовиков. До тех пор, пока не станет ясно, чем они рискуют в 2008 г., эта часть окружения президента предпочтет осторожничать. К тому же "дело "ЮКОСа" далось им не без труда, и затевать что-либо сравнимое по эффекту они, скорее всего, просто не в состоянии.

Потому сегодня в Кремле продолжают думать, как, продемонстрировав "независимость" судебной системы от исполнительной власти, все же подать сигнал обществу, что ходорковские – не потерянные для него люди. Даже если речь идет о девяти годах.