Стимул к любви вместо "колес"

Изящной французской постановкой завершилась серия премьер в театре "Школа современной пьесы". Приглашенный режиссер Франк Бертье поставил здесь с русскими актерами две пьесы Фабриса Мелькио: "Хранитель тишины" и "Неожиданное". В пресс-релизе автор обозначен как "французский Гришковец". Однако милый подарок от Французского культурного центра оказался больше, чем простой лирической игрушкой в популярного отечественного автора-исполнителя. Два коротких успокаивающих спектакля можно рекомендовать как стимул к любви к жизни вместо прозака. Этот внимательный и дружелюбный театр обладает действием поистине терапевтическим.

Жанр совместного творения Мелькио/Бертье проще всего определить как "story telling", "рассказывание историй", театр как терапия слова. Главное в таком театре – не актеры, не режиссер, даже не драматург, а всего лишь история, которую он готов рассказать и рассказывает. Выдуманное не есть ложь – немного фантазийных допущений не мешают истории быть реалистичной. И отсутствие действия не мешает истории быть историей.

Так в пьесе "Хранитель тишины" не происходит почти ничего. Слепая девочка (Ольга Гусилетова) и ее умирающий дедушка (Анатолий Басин), у которого от старости отнялись ноги. Они играют, разговаривают, ссорятся, мирятся и слушают магнитофонные записи из прошлой жизни. Записи, оставшиеся с той поры, когда дедушка еще был звукорежиссером на радио. В этих записях оказывается вся жизнь, экзистенциальный опыт вперемешку с записями выступлений никому уже не известных звезд. Пленка с жизнью проигрывается все быстрее и быстрее, пока не обрывается вовсе. На этом моменте наступает, как водится, конец, он же финал.

"Неожиданное" – пьеса-монолог одинокой женщины, обращенный к своему мертвому возлюбленному. Лиана (Анна Каменкова) пытается найти утешение в крике и в воспоминаниях. Мир, в котором она живет, – мир полуфантастический: дом у реки, стреляющие военные, влюбленные мясники и бутылки с воспоминаниями в них, которые как будто подбрасывает ей мертвый любовник. Возможность новой жизни есть, и надо только принять эту возможность, о чем и спектакль, в котором реальное смешивается с придуманным, и так получается реализм.

Режиссура Франка Бертье свелась в основном к удачным сценографическим решениям. Сцена как окно в черном квадрате, занавеса нет, вместо него – передвижные панели, закрывающиеся, открывающиеся, ежеминутно меняющие вид сцены. В этом квадрате актер запирается, как в телевизоре. И даже четвертая стена, об отсутствии которой в театре так долго говорили большевики, как будто возвращается на свое законное место. Это предсказуемо для пьесы, изначально написанной для радио, и все-таки неожиданно удачно. Дурное же качество этой режиссуры – легкая истеричность. Бертье ставит по-французски, широким жестом, как бы подразумевая узнаваемость такой режиссуры, где эмоциональное – это прежде всего выкрик. Для русского театра это несвойственно и выглядит как будто даже немного искусственно. Хотя и в этом есть какое-то очарование чужого, незнакомого театра.

Мелькио – детский автор, причем довольно премированный детский автор. И в его взрослых пьесах сохраняется эта наивность, простота высказывания, как будто желание утешить ребенка, погладить по голове, рассказать историю. Его герои – люди-калеки: слепые, старые, одинокие, осиротевшие, которым он готов протянуть руку помощи. Такой рассказчик действует как психотерапевт, который вместо пациента сам укладывается на кушетку. И тщательно вытрясает из себя страхи и воспоминания, выкрикивает фобии, чтобы потом оставить их в театре, встать и уйти. Так и зритель может оставить себя в зале со всеми своими фобиями и воспоминаниями. Терапия – такая прекрасная и такая редкая.

В основе всего лежит воспоминание. Лиана читает свои монологи, окруженная бутылками воспоминаний. Воспоминания, записанные на магнитофонные пленки, поддерживают и они же гасят затухающую жизнь в дедушке Серафиме (только француз может назвать героя своей пьесы как ангела). Слепая девочка Саяна живет воспоминаниями о том, что видела, когда была зрячей. Воспоминания – та паутина, жить без которой нельзя, а жить в которой – невозможно. И только избавление от паутины воспоминаний может стать началом новой жизни. Память – это смерть. Вместо памяти должно быть ожидание неожиданного. Неожиданное – золотой ключик, отпирающий дверцу к этим спектаклям.

Изящные французские спектакли в "Школе современной пьесы" – еще один шаг в довольно симпатичной политике театра, политике оправданного театрального эксперимента. Таким экспериментом можно считать и постановку Михаила Угарова, и Юрского в роле Сталина, и передвинутое на 20:00 время начала спектаклей. Хотя театр, который показывают французы, остается французским и нам не хватает опыта знакомства с этим театром, чтобы оценить его в полную меру, все же стоит заглянуть в это окошко, чтобы в конце-концов увидеть свет. Две короткие пьесы, два кратких спектакля можно рекомендовать в качестве терапии для отчаявшихся, разочаровавшихся, несчастных и обездоленных. Они – помогут.

Следующие спектакли – 8 и 23 февраля