Сталин сбрил усы и раздвоился

Фото: neglinka29.ru

Один из самых справедливых упреков в адрес современного отечественного искусства: оно так и не научилось играть со своим советским прошлым. Между кино и историей, театром и историей – зазор в 70 с лишним лет или мучительное выяснение отношений. Как в недавнем катастрофическом сериале "Московская сага". Как в недавней же премьере пьесы Иона Друце "Вечерний звон" в "Школе современной пьесы" – пьесе, которую поставил режиссер Сергей Юрский, о Сталине, которого сыграл актер Сергей Юрский.

До Сталина в здании театра "Школа современной пьесы" был ресторан "Эрмитаж". Здесь гуляли Чехов, Горький, Шаляпин. Именно здесь по традиции много лет подряд отмечала Татьянин день московская элита. При Сталине шикарный "Эрмитаж" стал Домом крестьянина, а о том, что было с ним позже, лучше и не вспоминать. Но спустя положенное количество лет здесь снова играют театр, отражаясь в высоких зеркалах бывшего ресторана. И это придает действию особую пикантность, учитывая, что подзаголовок пьесы – "Ужин у товарища Сталина".

На сцене этого ресторана Иосиф Сталин предстает собранием расхожих мифов о самом себе. Он любит искусство – исходя из своих довольно специфических вкусов; любит поесть, любит хорошее грузинское вино и веселую шутку; в кабинете у него стоит аппарат спецсвязи, по которому, при желании, можно связаться с покойной мамочкой (согласно анекдотам более современным, по этому аппарату связаться можно уже лично с самим товарищем Сталиным). Еще товарищ Сталин очень любит, когда ему поют. Известна история, когда он заставил Леонида Утесова шесть раз подряд спеть ему "С одесского кичмана". В пьесе Иона Друце Сталин приглашает к себе молодую солистку Большого театра Надежду Блаженную (Татьяну Фасюро), чтобы она пела ему за ужином. Солистка Блаженная трясется, захлебывается, чисто берет итальянские арии, почему-то не может петь советских (не по убеждениям, в физически) и постоянно слышит далекий звон колоколов. А колокола, как известно, всегда звонят по кому-то. По крайней мере, в театре.

На борьбе между несчастной, неуклонно идущей ко дну певицей и демоническим вождем строится весь спектакль. Певица пищит, хрипит, страдает, плачет и говорит почему-то глупости; вождь иронизирует, подбадривает, ругает, откровенно лапает и ест шашлыки. Действие проходит медленно и мучительно, как экзамен, от которого неподготовленная студентка желает отделаться тройкой, но садист-профессор не хочет ее отпускать. Все медленно катится в абсурд, который только добавляет происходящему реальности. И кажется, что вся эта история никогда не кончится и ужин с вождем будет длиться бесконечно. Оплетая и зрителя своей паутиной. И именно потому, что этот ад – ад повседневности, – он оказывается так пронизывающе реален.

Дополнительные коллизии в пьесе Друце создаются следующим построением. Товарищ Сталин неожиданно оказывается раздвоен. На двух Сталиных: один с усами, другой без усов. Может, на Сталина и Джугашвили. Или на "хорошего" и "плохого" Сталина. Потому что если один из них более часа слушает стенания несчастной певички, другой за 15 минут выставляет ее вон, напророчив скорую смерть от несчастного случая. Если один вполне беззлобен и жизнелюбив, от страха перед вторым трясутся даже стены, и самое доброжелательное, что он может сказать подчиненным – "все равно вас всех арестуют". Если один боится, то второй сам навевает страх. Если первый кажется пародией на Сталина, просто трактовкой образа, то второй приходит как настоящий. И иногда и впрямь кажется, что он настоящий.

В спектакле "Вечерний звон" главные – не режиссер и не драматург. Главное – с какой легкостью актер Юрский доказывает, что не нуждается ни в режиссере, ни в драматурге. И пьеса молдавского драматурга, откровенно говоря, немногим сильнее "Песни о Сталине" народного акына Джамбула Джабаева. И режиссуры ну совсем никакой. Но есть всеподчиняющее и всевластвующее актерство. Если надо сыграть большую личность – Юрский сделает это, его магнетизм буквально приковывает зрителя к креслу. Если надо играть двух Сталиных – Юрский сыграет двух, и оба будут похожи на вождя и непохожи друг на друга. И остальные актеры, которых в спектакле, прямо скажем, немного, а именно трое, как будто двигаются по сцене в коллективном сеансе гипноза.

Примечательно и то, что фигуру, которую рисует актер, нельзя оценить однозначно. Образ достаточно многогранен, чтобы каждый вложил в него собственные представления о Сталине и деспотизме. Прожженный либерал и обиженная пенсией старушка-сталинистка заплачут и обнимутся в едином порыве с театром. Не выстраивая политических линий, он позволяет наслаждаться чистым мастерством. В данном случае – искусством безупречной актерской игры.

После спектакля Кирилла Серебренникова "Лес" в МХТ, где жена Юрского Наталья Тенякова играет помещицу Гурмыжскую, в ходе действия превращающуюся в примадонну Пугачеву, актер, по слухам, требовал спасти и защитить русский театр. В том же театре, который он показывает сам, нет ничего оскорбительного. Нет самовластия режиссера и непозволительных игр с историей и драматургией. "Вечерний звон" являет собой чистейший образец защищенного искусства. И даже товарищ Сталин с его раздвоением не может добавить ему перца. Но ради того, чтобы увидеть такую игру, стоит бежать в театр. На самом деле, это даже не спектакль. Это бенефис.

Следующие спектакли: 2, 12, 20 февраля. Внимание! С февраля 2005 г. все спектакли театра начинаются в 20:00.