Скоро будет холодать – время прибыль подсчитать

Фото: vesti.ru

Апрельская погода в январе заставила вспомнить, что до официального вступления в силу Киотского протокола, призванного затормозить процесс глобального потепления, остается совсем немного времени. Произойдет это 16 февраля – спустя ровно 90 дней с момента подачи Россией ратификационных грамот. Напомним, что Протокол к Рамочной конвенции ООН об изменении климата был подписан в декабре 1997 г. в японском городе Киото. Согласно этому документу, должны быть уменьшены выбросы в атмосферу вредных газов, создающих парниковый эффект. Всего таких газов шесть: главный "вредитель", "ответственный" за 80% парникового эффекта, – двуокись углерода; 15% приходится на долю метана и 4% – на другие газы. Своим волевым решением Путин фактически спас Киотский протокол. После того, как США отказались ратифицировать данный документ, его судьба зависела исключительно от России, без которой доля в парниковых выбросах стран, ратифицировавших протокол, никак не могла превысить 55%, то есть не могло быть выполнено официальное условие вступления его в силу.

Киотский протокол определяет для каждой страны из т.н. "списка №1" (38 промышленно развитых государств) квоты на эмиссию парниковых газов на период 2008-2012 годов. Что будет потом – это уже предмет последующих переговоров (очевидно, весьма непростых, тем более что ограничениями предполагается охватить и многие развивающиеся страны). России на указанный период установлена квота в 100% от уровня выбросов 1990 г., или 3 млрд т в год (15 млрд т на "пятилетку"), а вот, скажем, 15 государств "старого" Евросоюза суммарно должны сократить свои выбросы по сравнению с уровнем 1990 г. на 8%. Между тем к концу 90-х годов, вследствие обвала промышленного производства, действительный размер эмиссии Россией парниковых газов упал более чем на 40%, а в настоящее время составляет, по грубым оценкам, порядка 2,1 млрд т в год. Отечественные оптимисты надеются, что даже при сохранении высоких темпов экономического роста Россия в 2008-2012 гг. не вычерпает свою квоту и, следовательно, по правилам Киотского протокола, сможет продавать "излишки" другим странам.

Следует отметить, что многие специалисты считают Киотский протокол несостоятельным с научной точки зрения: под сомнение ставится как эффективность предполагаемых мер по снижению концентрации в атмосфере промышленных газов, так и сам факт значительного влияния их выбросов на потепление климата. На очередной конференции ООН по изменению климата, состоявшейся в декабре в Буэнос-Айресе, глава американской делегации Харлан Уотсон, подчеркнув, что США остаются приверженными Рамочной конвенции ООН (американцы действуют в направлении снижения парниковых выбросов по собственной программе), заявил следующее: "Киотский протокол является не научным документом, а политическим, поэтому мы не собираемся в нем участвовать". Весьма примечательно также, что российские адепты Киотского протокола, лоббируя его ратификацию, основной упор делали не на экологические, а на экономические доводы, уверяя, что Россию ждут многомиллиардные дивиденды.

Многие индустриально развитые страны уже ввели ограничения на выбросы промышленных газов, благодаря чему рынок квот на их эмиссию, в том числе международный, реально уже функционирует, однако пока в ограниченных масштабах – настоящий расцвет еще впереди. С начала этого года на всей территории Евросоюза начала официально действовать система торговли квотами на эмиссию двуокиси углерода и пяти других газов, создающих парниковый эффект. Квоты определены для 12 тыс. предприятий, на которые приходится половина всех вредных атмосферных выбросов. В случае превышения установленных пределов предприятие должно будет либо платить штраф, либо покупать сертификаты на дополнительные выбросы у тех компаний, которые загрязнили атмосферу меньше, чем имели на то право. Аналогичную систему планируют ввести Канада и Япония.

Рано или поздно нечто подобное придется устраивать у себя и России. Однако пока наши суммарные выбросы меньше допустимых по международным обязательствам, нет и особых стимулов торопиться с организацией внутреннего рынка углеродных квот. Во всяком случае, как заявил недавно замдиректора департамента имущественных и земельных отношений, экономики природопользования Минэкономразвития Всеволод Гаврилов, в среднесрочной перспективе, а, возможно, и до 2012 г., российское правительство не планирует вводить систему обязательного нормирования выбросов предприятиями парниковых газов. В настоящий момент Минэкономразвития предлагает ввести лишь систему учета таких выбросов, а также разработать механизм их добровольных ограничений.

Без учета выбросов, разумеется, никак не обойтись, если всерьез рассчитывать на дивиденды от торговли квотами на внешнем рынке. Вообще говоря, Киотский протокол предусматривает две формы реализации квот: прямую продажу и т.н. проекты совместного осуществления. Единицей товара выступает метрическая тонна углекислого газа; если речь идет о другом газе, то используется коэффициент, исходя из показателей теплопроводности (например, для метана такой коэффициент равен 21 – именно во столько раз теплопроводность метана меньше, чем углекислого газа). Согласно второму из указанных вариантов, внешние инвесторы реализуют в той или иной стране конкретный проект, ведущий к сокращению выбросов парниковых газов, а возмещение этих капиталовложений производится за счет национальной квоты – на какой объем инвесторы уменьшили выбросы, на такой и получили право. Заметим, что реализация западными компаниями подобных проектов в России (а также в менее развитых странах) может обойтись им дешевле по сравнению с затратами на снижение собственных выбросов или приобретение квот на свободном рынке.

Пока не налажена общенациональная система учета эмиссии промышленных газов, Россия можно рассчитывать только на проекты совместного осуществления. При этом независимые эксперты утверждают, что на российских предприятиях нет в достаточном количестве контрольно-измерительного оборудования, фиксирующего объем выбросов вредных веществ в атмосферу. Какова сейчас на самом деле эмиссия Россией парниковых газов, в реальности не знает никто, а приведенная выше оценка в 2,1 млрд т – "среднепотолочная".

Помимо системы учета эмиссии, необходимо еще создать институциональные механизмы для торговли "излишками". Проблем вообще масса. Кстати, на международном уровне тоже далеко не все решено, и как конкретно будет осуществляться купля-продажа неиспользованных национальных квот, до сих пор не ясно. Но, допустим, все технические проблемы урегулированы. Так на какие же суммы может рассчитывать Россия?

Существенный фактор неопределенности здесь – будущие цены. Сейчас они составляют $10-13 за тонну углекислого газа, однако насчет их дальнейшей динамики мнения экспертов диаметрально расходятся: одни прогнозируют рост (особенно ближе к концу пятилетки 2008-2012 гг.), другие – снижение ввиду возможного превышения предложения над спросом. "Доверительный интервал" – $5-20 за тонну. Оценки же российского "недовыброса" парниковых газов в 2008-2012 гг. варьируются в интервале от 1 млрд до 5 млрд тонн. Соответственно, колеблется и предполагаемый размер будущих барышей – от $5 млрд и аж до $100 миллиардов. Упоминавшийся уже Всеволод Гаврилов дает самую скромную оценку – $1-3 миллиарда. Он, кстати, напоминает, что согласно договоренностям, достигнутым в 2001 г. на конференции ООН в Марракеше, страна может продать не более 10% своего резерва.

В действительности, с учетом роста экономики, российский резерв выбросов едва ли превысит 2,5 млрд тонн. Берем 10%, умножаем на $10 (наиболее вероятная цена за тонну) – получаем $2,5 миллиарда. И это за 5 лет. Остаются, правда, еще проекты совместного осуществления. Но едва ли они дадут значительную прибавку, если учесть, что по оценке, например, экспертов Всемирного банка, общий объем мирового рынка углеродных квот в 2008-2012 гг. составит 2 млрд тонн. Думается, максимум, на что может рассчитывать Россия, – это $1 млрд в год. Так что особо раскатывать губы нечего. Скорее, нужно морально готовиться к тому, что после 2012 г. придется уже из собственного кармана выкладывать гораздо большие суммы на то, чтобы оставаться в авангарде борцов с мировым потеплением. Если кому-то так уж не нравятся оттепели.