Поползли на сцену бесы

Фото: art.theatre.ru

Свое первое знакомство с этим театральным режиссером я помню очень хорошо. Это было в 2001 году. На фестиваль NET привезли спектакль "Огнеликий" литовца Оскара Коршуноваса по пьесе Мариуса фон Мариенбурга. Пьеса известная, режиссер модный, ажиотаж страшный. Половина приглашенных, среди которых и люди достаточно именитые, – по пригласительным без мест. И вот вся эта толпа ютится в фойе и ждет, когда ее пригласят в зал. Посреди толпы возвышается интересный мужчина в желтом свитере, с только-только начавшей входить в моду демонической бородкой. Он не хочет ждать, пока его пригласят в зал. Он требует позвать администратора. Устроителей фестиваля. Министра культуры, наконец! Ожидание между тем затягивается. Толпа ждет. Министр культуры не приходит. Тогда демонический мужчина в желтом свитере рвет на части свой пригласительный билет. Он кидает его на пол. Он прыгает на него всей массой своего далеко не маленького тела и начинает топтать. И в этот момент прибегают организаторы, хватают демонического мужчину под белы руки и уводят в середину первого ряда партера. "Кто это такой, в желтом свитере?" – спросила я. Ответили: "Кирилл Серебренников".

Фото: art.theatre.ru

Тогда, в 2001 году, Кирилл Серебренников был молодой, подающий надежды театральный режиссер-экспериментатор с парой хороших спектаклей и скандальным "Терроризмом" в багаже. Но, топча обрывки пригласительного "без места", он, наверное, уже знал, что в 2004-м поставит во МХАТе им. Чехова горьковских "Мещан". "Мещане" – спектакль, который Серебренников готовил почти год, со всей театральной серьезностью, на которую был способен, и вот сыграл премьеру 6 и 7 марта. "Мещане" – спектакль программный не только для Серебренникова, но и для МХАТа вообще.

Маленькая неудача Станиславского, большая удача Товстоногова, первая пьеса Максима Горького – вот что такое эти "Мещане". Пересказывать сюжет – загнешься, второстепенного нет ничего, все главное. Фабула: конфликт между отцами и детьми в одной мещанской семье. Отцы хотят, чтобы дети их любили и слушались, дети – чтобы отцы их не доставали. Все бедные, всех жалко. Отцы прекрасны в исполнении Андрея Мягкова (Бессеменов Василь Васильич) и Аллы Покровской (его жена). Дети талантливы и ярки – Алексей Агапов (Петр, студент, выгнанный из университета за беспорядки) и Кристина Бабушкина (Таня, 28 лет, школьная учительница, не замужем). Еще есть приемный сын Нил (Алексей Кравченко), рабочий, трудом и потом зарабатывающий себе на хлеб, хамящий отцу, дерзящий матери. В советское время именно его делали главным героем действия. У Кирилла Серебренникова главных героев в действии нет.

Фото: art.theatre.ru

В "Мещанах" Серебренникова поползли на сцену бесы. В начале спектакля посыпались как горох, застонали, запели, заплакали. Мелкие бесенята, мещанские. Кривые фигуры в черных капюшонах. Но от действия к действию их становится все меньше и меньше. Не потому, что всех изгнали, а потому, что и не хотят изгонять. Со своими бесами каждый потихоньку уживается.

Много вопросов поставлено в пьесе Горького. О добре и зле. О простом и сложном. Об отцах и детях. Ни на один вопрос нет у Серебренникова ответа. Ни отцы не плохи, ни дети не дурны. И плакать грешно, и веселиться ни к чему. Все не просто и не сложно. Все так, как есть, ведь жизнью-то управляем не мы – бесенята.

Поиски антагонистов не увенчаются успехом. Нил, на котором в предыдущих постановках фокусировалось действие, во МХАТовских "Мещанах" отнюдь не главный герой, не "новый человек", а просто элемент фабулы. Если кто из мещан и выделен – так это пьяница Тетерев, певчий из церковного хора, человек, сделавший алкоголизм своим призванием (блестящая роль Дмитрия Назарова). Под черным сюртуком у него наряд палача, а изнанка сюртука – шутовской костюм. Такой он и есть, шут-палач, не карающий, но обличающий, высмеивающий. Изгоняющий бесов пародией на литургию. Он говорит речи, много речей, но и он – мещанин. Или Елена Николаевна Кривцова, веселая вдова, возглавляющая целую тусовку продвинутой молодежи. Молодежь шутит, гуляет, ставит любительские спектакли, просвещает народ. Говорит громкие речи о том, что все хорошо и просто, что надо жить легко, весело. Но и тут – мещанство. Оно в какой-то примитивности любой попытки выхода. Даже красивые слова и дела в итоге оказываются не более чем барахтаньем в луже повседневности. Это вам не купание красного коня. Это так – плескание в лягушатнике.

Фото: art.theatre.ru

В само слово "мещанство" не вкладывается ничего обличительного. "Мещанство" – это гнет обыденного, спастись от которого невозможно. "В наше время все люди должны быть делимы на героев, то есть дураков, и на подлецов, то есть людей умных", говорит Тетерев. Но в том-то и загвоздка, что в этих "Мещанах" нет ни одного героя и ни одного подлеца. Все какие-то никакие. Так в "Мертвых душах" Гоголь впервые определяет Чичикова как "общее круглое место, спрятанное в бричку". "Общее круглое место" – это ничто, нуль. А из ничего, как говаривал шекспировский Лир, не выйдет ничего...

Остальное – молчание. Просто потому, что спектакль Серебренникова слишком хорош, чтобы о нем писать. Ни одной непродуманной мизансцены, ни одной режиссерской слабинки. Когда-то именно "Мещане" открыли первый сезон МХАТа в Камергерском. Но Станиславский пьесу не потянул – вымарал, очеховил, не захотел понимать. А Серебренников понял и победил. И победителей не судят. Перед победителями снимают шляпы, кричат "ура" и бросают в воздух чепчики. И когда он выходит на сцену – высокий, подтянутый, в шикарном черном костюме, – я вспоминаю, как интересный мужчина в желтой кофте топтал в фойе центра им. Мейерхольда пригласительный билет без места. Он имел на это право. Не прошло и трех лет, а он победил.