"Возвращение короля": триумф Горлума и трагедия орков

Властелин колец: Возвращение короля
Новая Зеландия – США, 2003
Режиссер: Питер Джексон
В ролях: Энди Серкис, Элайджа Вуд, Йен МакКеллен, Вигго Мортенсен, Лив Тайлер, Орландо Блум

Спустя месяц после премьеры в новозеландском Веллингтоне заключительная часть "Властелина Колец" доплыла наконец и до российского проката. Три года подряд новозеландский режиссер Питер Джексон методично выполнял взятые перед американскими продюсерами обязательства, одаривая очередной серией "Властелина" сначала земляков-новозеландцев, а потом и весь прочий мир аккурат под Рождество.

Амбициозная киноэпопея завершилась, и теперь можно подвести ее итоги, охватив разом всю трилогию. Тем, кто не посмотрел предыдущие две серии, для такого охвата потребуется около 10 часов, из которых три часа и двадцать минут занимает фильм "Возвращение Короля". Его первоначальная монтажная версия идет на час больше; "Властелин Колец", помимо прочих многочисленных рекордов, поставил рекорд по метражу. Материала у студии New Line Cinema так много, что хватит не только на повторный кинопрокат предыдущих частей (уже сейчас параллельно с третьим фильмом прокатываются "расширенные" режиссерские версии двух предыдущих), но и на разноформатные DVD-версии, после которых придет и время ТВ, где из больших и длинных фильмов навострились нарезать маленькие удобные телесериалы. В случае с "Властелином" таких серий будет как минимум десять: для очередного выдаивания денег и удовлетворения жажды зрелищ понятие "окончательного шедевра" в некотором смысле отменено.

Заключительная часть "Властелина", как и предыдущие, носит то же название, что и толкиеновская часть трилогии, и так же скрупулезно следует толкиеновскому сюжету. На самом деле эта пресловутая гиперточность, которая была главным условием литературных наследников Толкиена при продаже прав на экранизацию, пошла фильму отнюдь не во благо. То, что полезно для литературы, в кино оборачивается громоздким и сложно организованным хаосом, а также испытанием логических способностей зрителя, не знакомого с первоисточником.

Например, очевидно важная у Толкиена предыстория Кольца, а также история взаимоотношений между Хранителями, к которой автор делает постоянные отсылки и которая очень существенна для понимания перипетий борьбы с олицетворяющим космическое зло волшебником Саруманом, уже во второй серии фильма размазывается настолько, что линия Фродо, обязанного уничтожить Кольцо, перестает быть главной и явно уступает "ополченческой" линии, где главными героями становятся Гэндальф и Арагорн, организующие масштабное сопротивление в ответ на экспансию орков из Мордора. В третьей части эта линия также превалирует, равно как и установка на максимально развернутое изложение батальных перипетий. Но в результате так и остается непонятным, почему, собственно говоря, Арагорн должен стать королем Гондора. Воцарение Арагорна-Мортенсена напоминает скорее не "возвращение добра и короля", а его избрание на эту почетную должность боевыми соратниками, которых он так здорово организовал против Зла на пару с Гэндальфом-МакКеленом...

Если во второй части линия Сарумана в исполнении Кристофера Ли была предельно абстрагирована и уже несущественна для понимания движущих мотивов Зла (за что Джексон получил немалые нарекания даже со стороны фанатов Толкиена), то в третьей она оказалась похороненной окончательно. Ссылки на то, что финальная сцена страшной гибели Сарумана появится в DVD-изданиии, положения не спасают – до выпуска полного DVD еще далеко, а вопросы – вот они. Против чего, против кого и за что борются герои фильма? И главное: чем власть, которой так неожиданно одаряют в финале Арагорна, принципиально отличается от власти, олицетворяемой Кольцом? В итоге главным средоточием зла в третьей части продолжает оставаться даже не злополучное Кольцо, а все те же орки с их внешностью неандертальцев, призванной, судя по всему, символизировать звериное начало в человеке, чей род они так жаждут уничтожить. Хотя из фильма абсолютно не понятно, за какие такие заслуги человеческий род, планомерно истребляющий сам себя с момента отделения от неандертальцев, уничтожать нельзя. Разве что за более опрятную внешность – но у эльфов она еще более опрятная, хотя они должны отойти в прошлое со всем своим птичьим языком и высокоразвитой цивилизацией.

Как и во второй части, самым эффектным достижением "Возвращения Короля" стала батальная сцена. Оборона Минас-Тирита по размаху на порядки превосходит битву при Хельмовой Крепи из "Двух Башен". Все уже устали повторять, что битвы у Джексона самые масштабные и самые-пресамые, но ничего не остается, как повторить еще раз: действительно масштабные, действительно "пресамые". При этом никаких интересных изобразительных ходов Джексон здесь не предлагает и берет скорее не изобретательностью, а голым перфекционизмом – чего стоят, например, эффектно сделанные боевые мамонты, которые в конечном итоге очень реалистично стали валиться на землю, запутавшись в собственных бивнях, – слабый и необязательный намек на те оригинальные режиссерские решения, которыми был славен новозеландец Питер Джексон в своих дотолкиеновских фильмах.

Аналогично и в другой эффектной сцене – поединке хоббитов с гигантским пауком на подступах к Мордору. Паук, конечно, отвратительный и страшный, но запомнилось почему-то не это, а тревожный вороний глаз замотанного в паутину птичьего трупика, на который налетел Фродо, заблудившийся в паучьей норе. Деталь, но для демиурга деталей Питера Джексона, сделавшего гениальный некрофильский зомби-хоррор "Живая мертвечина", прозвучавшая как-то ностальгически.

И еще один, не очень важный для самого сюжета, но эффектный ход: фантастический по исполнению марафон сигнальных костров, подающих знак союзникам выдвигаться на защиту Минас-Тирита. Камера летит сквозь день и ночь над заснеженными хребтами Средиземья вслед загорающимся по очереди кострам союзников – мощный и запоминающийся образ собранного в единый круг сказочного мира, восставшего против зла, и использованный еще Эсхилом в "Агамемноне" при описании бега ночных сигнальных огней, возвестивших греков о победе над Троей и возвращении их царя на родину.

Вот, пожалуй, и весь наиболее запомнившийся эффектный ряд "Возвращения": мамонты, вороний глаз, сигнальные костры. При большом желании можно добавить к нему символический пролог фильма, рассказывающий о грехопадении Горлума. А при очень большом желании, можно вообще объявить Смеагорла главным героем "Возвращения", а историю его страшной братоубийственной шизофрении и дальнейшего падения – лейтмотивом всей третьей части, который явно превосходит по своей связности и значимости весь прочий путанный и громоздкий сюжет с возвращением государя. Такая интерпретация совершенно не навредит Толкиену, но хоть как-то реабилитирует режиссера в ситуации абсолютного диктата толкиеновского текста над кинотрилогией.

Остается уповать, что в истории про обезьяну-мутанта Кинг-Конга, над которой уже работает Джексон, непредсказуемостей будет много больше, и мы еще испытаем то ни с чем не сравнимое удивление от кино, от которого на "Властелине" уже успели, по правде говоря, основательно отвыкнуть.

VIP-показ фильма "Властелин колец" состоялся 15 января в киноконцертном зале "Пушкинский".