Старческий выдох Дени Аркана

На российскую премьеру "Нашествия варваров" режиссер Дени Аркан явился собственной персоной, в сопровождении говорливого переводчика и красавицы-жены Денизы Робер (продюсера по совместительству). И оказался усатым престарелым дядькой с томным голосом, "шестидесятником" до мозга костей, из породы тех, кого ненавидит французский интеллектуал Мишель Уэльбек.

Последний обвиняет "детей цветов" во всех ста десяти смертных грехах современного общества потребления. За то, что разрушили традиционные ценности и профанировали брак, а больше всего – за насаждение поганых либеральных ценностей. "Когда все можно – ничего не хочется" – это Уэльбек. Аркановская формула несколько иная: "Чем ближе конец, тем агрессивнее желания".

"Нашествие варваров" – картина немножко о смерти, чуть больше о проблеме отцов и детей, но совсем не о варварах и не об их нашествии. На пресс-конференции Аркана много спрашивали о современном варварстве. Он уклончиво отвечал, что считает варварами тех, кто навязывает людям коммерческое кино с тысячами спецэффектов и без единой мысли в сценарии. Аркановские фильмы в безыдейности не обвинишь. Они многословны, легко усваиваются и оставляют во рту приторный привкус дидактики.

"Нашествие варваров" – сиквел знаменитого "Заката американской империи". Тогда, в 1987 году, сняв "Закат", Дени Аркан стремительно прославился. Картину показали в Канне в рамках "Двухнедельника режиссеров", сам автор получил премию FIPRESCI и был номинирован на "Оскар". Золотого дядю ему так и не вручили, но фильм с пафосным названием запомнили.

На самом деле в "Закате" столько же пафоса, сколько сахара в "Орбите" и калорий в минералке без газа. Тема заката империи обыграна исключительно иронично, причем за исходную берется прямое значение слова. Фильм начинается с просторного динамичного кадра. По длинной хорошо асфальтированной дорожке стремительно катится молодой роллер. Когда картину показывали по постсоветскому телевидению (где-то в середине 90-х), в России еще не было ни нормальных роликов, ни дорожек, и добрая половина молодых телезрителей лелеяла мечту пристроиться к этому парню в наушниках и покатиться вслед за ним в сытое капиталистическое будущее... Так вот, парень проносится через длинный кадр и закатывается за горизонт. Следуют титры – "Закат американской империи". Остроумно, а главное – понятно, что американская империя будет долго здравствовать к радости своих обитателей и несчастью всех безъядерных держав, обладающих запасами нефти.

"Закат" был фильмом-насмешкой. Не над американской империей вовсе, а над собственной аркановской марксистско-маоистской хипповской молодостью и глупостью. Компания историков средних лет, чьи отношения давно напоминают длящуюся во времени групповуху, собираются на субботний ужин. Ровно полфильма герои разделены по половому признаку. Мужики заняты приготовлением ужина, обсуждением женщин и собственных сексуальных подвигов. Женщины меж тем отвисают в фитнес-центре и не отстают от сильной половины человечества. Треп прерывается красноречивыми флэш-бэками, из которых становится понятно, что все давно перестирали и перегладили грязное постельное белье соседа. За ужином происходит окончательная разборка, после того как самая девственная из супружниц узнает о любовных похождениях своего благоверного. Вся эта "большая стирка" прерывается рассуждениями о законах истории, падении нравов, нарастающей феминизации и падении рождаемости. "Закат империи" – налицо, но закат собственной сексуальной жизни волнует куда больше. Такое вот некалорийное и ироничное кино.

"Нашествие варваров" – прямое продолжение "Заката". Те же "Три мушкетера", но "двадцать лет спустя". Главный бабник-террорист, похождения которого оплакивала миленькая супруга в конце первой части, наконец нагулялся и теперь лежит в больнице с самым неприятным диагнозом. "Все мои родные умерли от рака, и я сам очень боюсь такой смерти. Я снял кино о том, как можно весело расстаться с жизнью в кругу друзей в чистой больничной палате", – так прокомментировал Аркан свое новое кино. Его герои – компания состарившихся "шестидесятников" из "Заката". Но если в "Закате" социальная критика выбалтывается как бы между трахом и ахом, то в "Нашествии" социальная тема звучит во весь голос. Аркан, аки злобный Уэльбек, гнобит свое поколение за грехи молодости: марксизм, плюрализм и социализацию экономики. Ратовал за бесплатное медицинское обслуживание – помирай теперь в общей палате рядом с матерящимся негрилой. А пока ты тупо жмешь на кнопку скорой медицинской помощи – хорошенькие медсестры сидят перед телевизором, красят губы и повизгивают при виде падающих в Нью-Йорке башен.

Рим пал и пришли варвары. А затем были Средние века и наступило Возрождение. Новый Ренессанс не за горами, и построят его неоварвары – выросшие в конфликте с предками дети. Таков посыл стареющего Аркана. Дети простят родителям беспутную молодость, оплатят элитную больничную палату и соединят посредством компьютерной и мобильной связи со старыми друзьями. Эти невежды-глобалисты не знают Толстого, Тойнби и национальных границ. Но они способны договориться с наркодилерами и организовать папашам приятнейшую из смертей. Укололся и полетел – это ли не мечта веселого развратника и хиппи. "Умрем все весело!" – призывает оптимист Аркан. А еще он говорит, что у России и Америки сейчас есть редкий шанс построить сытую мирную жизнь. "Если бы не воинствующие мусульмане, золотой ключик был бы у нас в кармане", – вздохнул усатый кинорежиссер и широко улыбнулся фоторепортерам. "Если бы" не будет, уважаемый Дени, и варвары идут совсем не с той стороны. Но героин они тоже любят, и это вас объединяет.

Так что "Варвары" – это старческий выдох и кинематографическая безделка. Но смотреть их легко и совсем невредно. Очень похоже на наше исконное: "И умер он среди детей, там-там-там баб и лекарей". Все в сборе: бабы, дети, лекаря плюс секс, наркотики и рок-н-ролл.

В кинотеатрах с 30 сентября.