Так взрослеют мальчики

На прокатной упаковке "Виктора Варгаса" гордо красуется весь набор наклеек, полагающихся хорошо выдержанной артхаусной продукции. Во-первых, молодой интеллигентный режиссер, дебютирующий в большом кино, но уже воспетый фестивальными сиренами за стартовую короткометражку двухлетней давности, которую никто не видел ("Ростом пять футов и продолжает расти" – премии в Санденсе и Каннах). Во-вторых, увесистый список французских продюсеров из "Каналь Плюс", "Ла Синефондасьон", "Резиданс дю Фестиваль де Канн" и пр., великодушно пригревших своими евро таланты Восточного побережья. Наконец, непрофессиональные актеры (директорша по кастингу собственноручно расклеивала объявления по Нижнему Ист-Сайду) и диетический бюджет ($800 тыс.) при впечатляющем бокс-оффисе (более $2 млн в американском прокате).

Впечатлять тут, как я понимаю, должна не скромная по нынешним масштабам сумма, а сам факт 200%-ной прибыли с бесхитростно сделанного фильма, снятого за три с половиной американо-французские копейки. Этакий красноречивый кукиш в адрес корпоративной кинобюрократии с Западного побережья, в большинстве случаев довольствующейся 30-ю процентами при в сто раз больших затратах. Чтобы еще больше уязвить прожорливых калифорнийских монстров, пресс-релиз кокетливо уточняет, что фильм триумфально собрал эти самые два миллиона в некоем "ограниченном прокате". Наши прокатчики разыграли ту же ноту, и российский прокат "Виктора Варгаса" будет тоже очень сильно ограничен: фильм можно посмотреть в двух кинотеатрах в Москве и в "Доме Кино" в Петербурге.

По мне, все эти лукавые подмигивания большому голливудскому брату хоть и понятны (учитывая агрессивную тупость калифорнийских мейджоров, помноженную на непрошибаемую жадность национальных прокатчиков всея Земли), но абсолютно бессмысленны в случае с фильмом Питера Солетта – очень, в общем-то, традиционной и очень консервативно сделанной молодежной комедией. Пожалуй, если вычесть те самые голливудские тупость и жадность, не имевшие отношения к изобретению кино, то именно такие фильмы шли бы в самом что ни на есть широком прокате, а не ежесезонно поставляемые в наши веси идиотские молодежные дурилки, штампуемые целыми батареями из выдавленных прыщей и сортирных шуточек. Другое дело, что вряд ли он их когда-нибудь заменит, потому что на 800 тысяч бюджета большого голливудского брата не прокормишь. Это идеализм. А потому делающий хорошие и дешевые молодежные фильмы Питер Солетт оказывается заложником "ограниченного" (и вряд ли, прибавим, "молодежного") проката, что и порождает миф о некоем "арт-хаусе". Полноте.

Нью-йоркский Ист-Сайд. Доминиканские Черемушки. Восьмиклассник Виктор Варгас с внешностью юного Джими Хендрикса, застуканный с "Жирной" Рози, закручивает пионерский роман с неприступной "Сладкой" Джуси, дабы не упасть в глазах насмешливого по этой части сообщества юных мачо и доминиканских нимфеточек. Попутно он учит мастурбировать своего младшего брата, сводничает свою толстозадую сестру страдающему ожирением младшекласснику и шумно пререкается со своей усатой доминиканской бабушкой (блестяще, надо сказать, сыгранной аутентичной эмигранткой Альтаграсией Гусман). Восстановление семейного мира и застенчивый финальный чмок от "Сладкой" Джуси и есть, судя по всему, тот самый Long Way Home...

Во время пресс-показа этого пушистого, доброго и совершенно безобидного фильмика зал из прожженных постмодернизмом критиков пребывал в некоем промежуточном состоянии между умилением от умело разыгранной Солеттом юной буколической невинности пубертатов и раздражением от того, насколько умело все это сделано – так, что начинаешь в эту невинность совершенно искренне верить. Отлично зная, что какой-нибудь реальный Виктор Варгас совершенно запросто лишит тебя этой невинности точным ударом по голове и изъятием американских долларов во время прогулки по Нижнем Ист-Сайду, столь поэтично воспетому нашим замечательным артхаусным дебютантом...

Эта шизофреническая промежуточность так и не рассосалась вплоть до самого финала, когда зал вроде бы и захотел похлопать в ладоши, но так и не похлопал, а готовую для аплодисментов пятерню пришлось неловко разворачивать, чтобы прикрыть искусственно вызванный зевок и почесать в затылке. С таким настроением все и расходились – когда "ругать глупо", но и сказать "чего-нибудь эдакого" нечего.

Тему шизофрении, кстати, вполне можно продолжить на материале той фактуры, к которой обращается Солетт. С одной стороны, "Юность Виктора Варгаса" принадлежит к разряду фильмов, в которых больше запахов эпохи, чем содержательных высказываний. Именно так смотрятся сейчас парижские мелодрамы 60-х, в которых пиджачки от Армани и мотороллеры "Веспа" перемежаются с беспечно закуренным "житаном". В "Варгасе" это Нью-Йорк рубежа тысячелетий, но какой-то приснившийся в нехорошем сне Нью-Йорк, с вудуистским курятником под боком у Манхэттена и героями, которые болтают по мобиле и одновременно чинят скотчем выброшенный из окна реликтовый телефон, по которому болтали их прадедушки. Такой фильм мог быть снят и в 52-м, и в 60-м, и в 75-м, но раскиданный тут и там hi-tech сообщает зрелищу нечто странное и даже угрожающее, если вспомнить, что заключительные сцены снимались во время и сразу после 11 сентября 2001 года.

Завершая шизофреническую линию, укажем и на синефильскую составляющую "Варгаса", у которого есть исторический двойник. 50 лет назад шекспировские страсти разыгрывались под джазовые синкопы в техногенно-футуристическом Вест-Сайде. У Солетта Нью-Йорк какой-то деревенский, ленивый, населенный людьми неопределенной расы и занятий (в Вест-Сайде жили индустриальные рабочие). Между двумя фильмами лежит пропасть, разделяющая две разные эпохи, изучение глубины которой может послужить темой основательной культурологической статьи для "Киноведческих записок". Но и без статьи ясно, что, в противоположность двойнику, общее настроение фильма Солетта – консервативно умиротворенное, мораль – ясная и финал – счастливый. Несмотря на летающие не по маршруту самолеты и выключенный свет, Солетт пытается убедить зрителей в том, что все у нас будет хорошо. Если поцеловать "Сладкую" Джуси, помириться с бабушкой и вернуться домой к телефону, заклеенному скотчем.

С 25 сентября в кинотеатрах МДМ и "Киноплекс на Ленинском".