Как делают секс в Нью-Йорке: первоисточник

По стране вновь победной поступью шествует "Секс в большом городе". В телевизоре опять начались встречи с подругами за ланчем и обсуждения перипетий сексуальной жизни. А в "Издательском доме "Гелеос" вышел первоисточник, книга Кэндес Бушнелл – "откровенный, ироничный, тонкий, пряный и не нравоучительный роман о современных женщинах". Так написано на обложке этого бестселлера. Но так ли это на самом деле?

По идее, фильм снимался вдогонку произведению, но вот только взято из книги на самом деле лишь одно – слово "секс", причем во всех склонениях. Все прочее оказалось просто непригодным для вынесения на широкий экран: неприлично. А чтобы из литературной непристойщины сделать вкусную телевизионную конфетку с размышлениями на пикантные темы в качестве начинки, потребовался талант и проницательность нескольких толковых сценаристов и чуткость Сары-Джессики Паркер, которая является сопродюсером сериала.

Книга построена по принципу диалоговой нарезки: нет ни обрисовки места встреч персонажей, ни привычных описаний жестов и поз ("затягиваясь сигаретой, она томно произнесла"). Оставлена самая суть – откровенные разговоры о сексе, "сенсорно-перенасыщенной жизни", скандалах и вечеринках Нью-Йорка. Рубленные фразы, диалоги с повисшими в воздухе непристойными замечаниями, "Кровавая Мэри" рекой... бурная жизнь обитателей мегаполиса, клубящихся каждую ночь, покупающих будущим женам самолеты, курящих травку и "делающих секс". Заниматься им они не могут: само слово "заниматься" предполагает длительность, а персонажи книги Бушнелл только и делают, что ловят мгновение, хватают возможность. И чем неразборчивее они в выборе любовника, тем меньше сожалеют об этом. Ведь если секс был хорош, да к тому же из него может получиться нечто не совсем мимолетное, то это будет означать ОТНОШЕНИЯ ("Можешь себе представить?! Чушь какая!"). А это неудобно. Невыгодно. Скучно, наконец.

Все сексуальные подвиги героев совершаются на фоне красивых интерьеров (бар "Бауэри" – Верхний Ист-Сайд – вилла его родителей – горнолыжный курорт), с молниеносной сменой тряпок от кутюр, в галереях известных художников/на съемочной площадке знаменитых режиссеров/в постели швейцарских банкиров. Возраст откровенничающих гигантов секса – от шестнадцати до сорока восьми. Глубоко женатых пар очень мало; в основном, все находятся в поиске, хотя, опять же, не половинки, а еще одного приключения, как принято говорить у американцев, "на свою задницу". В данной книге это словосочетание себя полностью оправдывает...

Федерико Андахази. "Анатом" – М.: "Махаон", 2003

В последнее время вышло очень много псевдоинтеллектуальной прозы, замешанной на метафизике и фрейдизме, лихо закрученных в концептуально оформленный смысл жизни. Подойти к любви с сенсорно-физиологической точки зрения, не впав при этом в порнографию или не загрузив читателя исчерпывающей информацией о нейрофибриллах, – это сложно. Но можно. Пожалуй, в этом подходе даже усматривается беллетристическое новшество. А что – с почти профессиональными выкладками говорить об общечеловеческом, о насущном... Одним из примеров такого диагностически верного и филологически интересного текста является "Анатом" Федерико Андахази, молодого аргентинского автора, сразу после первой публикации оказавшегося в ряду самых модных писателей последних лет. "По скандальности и эпатажности сюжетов его мало с кем можно сравнить, разве что с Зюскиндом ("Парфюмер") или Бэнксом ("Осиная фабрика"), да и то условно, поскольку он их явно переплюнул. Он пишет о том, о чем не то что писать, говорить-то в "приличном обществе" не принято" – отзывалась об Андахази газета "Эль Мундо Литерарио". Главное здесь – не перейти тончайшую грань между здоровым эпатажем и безвкусной показухой, не превратить литературную провокацию в мелкотравчатый выпендреж.

Все события "Анатома" происходят в средневековой Италии, где свирепствует Инквизиция, пахнет горящими на кострах "правосудия" человеческими волосами, а в воздухе витают проклятия, злословие и подозрения в сговоре с Сатаной.

С давних пор люди ищут источник вечной красоты, наслаждения и радости. А он, оказывается, совсем близко – рукой подать. Точнее, достать – в прямом смысле слова. В центре произведения стоит гигантское (по меркам схоластического Старого Света времен средневековья) событие: некий врач – весьма опытный анатом и лекарь, чьими услугами пользуется сам Папа – делает судьбоносное для многих (в первую очередь, для себя, влюбленного) открытие: поведением женщины, равно как ее настроением и здоровьем, ведает один-единственный орган, "крошечный и скрытый за плотью срамных губ". Проще говоря, клитор. Вот и поет анатом дифирамбы этому "средоточию сексуального наслаждения". Поскольку в Европе XVI в. громко говорить о таких вещах запрещалось, специалиста по истинному либидо преследуют, называя колдуном и дьяволом и обвиняя в сладострастии. Он же, бедный, терпит это. А все почему? Потому, что женщина – величайшее и прекраснейшее творение, созданное Богом...

В книге используется обычный для нынешней литературы прием обратной композиции: автор сначала помещает читателя в раскрученные в соответствии с замыслом события, то есть показывает "результат" всех перипетий маэстро любви, а потом рассказывает, чем они, эти злоключения, были предопределены. И вот здесь как раз и есть самое интересное – объяснение того, зачем Матео Колону понадобилось такое основательное изучение "брегов царства Венеры"...