В армии все несчастны по-своему

Название не обманывает – это спектакль об армии, а спектакли о ней, особенно приуроченные к трагическим датам, вызывают у народа чувство легкого ужаса либо отвращения. То о неуставных отношениях расскажут, то дедовщиной попугают, то перекормят патриотической патетикой. В "Солдатиках" есть и неуставные отношения, и дедовщина, и патриотическая патетика. Но зритель этого не замечает и не может замечать.

Пьесу о двух мальчиках, гибнущих на службе в казахской степи, написал драматург Владимир Жеребцов из города Стерлитамака. За спиной у Жеребцова – служба в армии на Байконуре, Ленинградский электротехнический институт и 10 лет работы журналистом в родном городе. "Солдатики" – его первая пьеса, поставленная на московской сцене. Поставленная режиссером-дебютантом Дмитрием Петрунем.

Первые "Солдатики", совсем еще ученические и слабые, родились к мартовскому фестивалю "Новой драмы" скорее как зарисовка, чем как спектакль. Но хороший эскиз решено было превратить в полноценную картину. То, что было на "Новой драме", можно бы уже и забыть, потому что "Солдатики" дня сегодняшнего, выпестованные Олегом Табаковым до состояния настоящего спектакля, смело можно назвать одной из главных премьер сезона. И судить его даже не по качеству пьесы, не по игре актеров, не по режиссерской работе – а просто по реакции зрителей. По крайне эмоциональной, надо сказать, реакции.

Жеребцов рассказал историю простую и странную, где-то привычную, в чем-то необычную. Армия, дедовщина, превратности службы – кто не испытал, тот обязательно слышал. Но в том, что происходит на сцене Табакерки, есть что-то неисчерпаемо трогательное. Это история о том, как два советских (да, еще советских, потому что это пока еще 80-е) солдатика сидят на Байконуре, вдали от части в степи, ухаживают за подсобным огородом и разводят подсобных свиней на прокорм местной армейской верхушке. Саня Хруст (Алексей Гришин) – парень из далекой, даже слишком далекой деревни – насолил в армии "дедам" и был отправлен в степь от дедовской мести. Лёша Новиков (Артем Семакин) – питерский интеллигентишка в смешных очочках, превыше всего ставящий свои интеллигентские принципы, ради которых готов и поголодать, и даже отчаянно подраться.

Оба наших героя – разумеется – за недолгое время по-мальчишески искренне и нежно привязываются друг к другу. Оба они – уж конечно – мечтают не свиней кормить и резать, а запускать в небо советские ракеты, и ночами, выключив свет, выбегают на улицу слушать рев Байконура. Оба они не очень хорошо осознают, в какую мясорубку попали. Обоих ещё хорошенько прокрутит тупая армейская машина. Ведь все вокруг этих двоих – другие. Они живут по собственным армейским правилам, по-своему оценивая и жизнь, и смерть. В армии все – каждый по-своему – несчастны. Большинство ребят не ждет ничего хорошего и после военной службы, а кому-то просто некуда уходить. Так и живут – справляясь с жизнью как могут. Постепенно теряя человеческое и обретая звериное.

И в этом зверином мире возможность выбора крайне невелика: или поддаваться и жить или сохранить себя – и гибнуть. Никакого идеализма тут нет. То, что происходит на сцене, могло бы происходить и не в армии, и не в 80-е годы. Спектакль ругают именно за армейскую тематику, за верность традициям старой драматургии, бла-бла-бла, и прочую ерунду, которая кроме критиков никого не интересует. Между тем на сцене разыгрывается настоящая история – поначалу смешная и трогательная, жесткая и страшная под конец. История привлекает и пугает, но, главное, завораживает – зритель подчас забывает дышать, увлекшись развитием фабульных перипетий. Лучшим примером тому – маститый критик, сидевший у меня за спиной. Перед началом спектакля он сопел покровительственно. Первые двадцать минут спектакля сопел недоуменно. Потом на некоторое время притих. А к концу второго часа он, кажется, плакал.

Хвалить "Солдатиков" даже как-то неприлично. Этот спектакль сделан ювелирно. Соль на любимую рану – армию – сыпать ой как не просто. Обязательно кому-нибудь чего-нибудь не понравится. Придет какой-нибудь генерал и скажет: а что это они у вас свиней кормят и лук сажают? Пусть они у вас лучше по кругу в противогазах бегают. Так и к правде ближе, и для физкультуры полезнее.

Или вот придет какой-то там в очках и скажет: ну как же, у вас тут показано, что в армии может быть что-то хорошее. Не может быть в армии ничего хорошего! Они у вас, солдатики ваши, на сцене питаются, причем регулярно. Да не может такого быть никогда в жизни! Пусть они у вас голодают и заболевают смертельными болезнями, а пару раз в день их кто-нибудь мучает и оскорбляет всеми возможными способами.

Вот вы говорите: нет у нас хорошего молодого театра, все оккупировано маразматиками и старпёрами, доставшимися нам в наследство от советских времен. Говорите, что нет у нас интересной драматургии, нет возможности облечь вполне реальные российские проблемы в театральный текст. Говорите, что, как ни поставь спектакль об армии и военной службе – все одно безобразие получится. А я говорю: на сцене Табакерки 11 сентября 2003 года было успешно и безукоризненно доказано следующее:
– хорошие спектакли ставить реально
– спектакли об армии ставить можно
– можно поставить такой спектакль об армии, который понравится людям всех возрастов
– можно поставить такой спектакль об армии, который понравится и женщинам, и мужчинам
– можно поставить такой спектакль об армии, который понравится и сторонникам армии, и ярым ее противникам
– можно поставить хороший спектакль об армии так, чтобы в нем не было ни единой топорной шутки
– можно поставить добрый спектакль об армии так, чтобы в нем не было ни грамма лжи
– один молодой драматург плюс один молодой режиссер плюс шесть молодых актеров могут объединиться и заставить нас смеяться и плакать одновременно

В любом искусстве – в театре ли, в кино ли – должно быть что-то наивное. Развести на сцене патетику гораздо проще, чем поставить что-то непритязательное, светлое и чистое. Но только простое может заставить зрителя поверить. Только наивное может заставить нас плакать. Так что стоит отправиться в театр п/р Табакова для того, чтобы на минуту, на маленькую секундочку – но поверить в чудо. В возможность настоящей дружбы и настоящего подвига в конце двадцатого – начале двадцать первого века.