За семь лет до дефолта...

Вчера в Москве хоронили Валентина Павлова, бывшего министра финансов (1989-1991 гг.) и премьера Советского Союза (14 января – 22 августа 1991 г.)... Отсидев полтора года в "Матросской тишине" как член ГКЧП, в постсоветское время Павлов – в отличие от иных своих "подельников" – уже не участвовал в большой политике, хотя и от активной деятельности не отошел (занимался бизнесом, возглавлял Институт исследований и содействия развитию регионов и отраслей при Международном союзе экономистов, состоял вице-президентом Вольного экономического общества России и Международной академии менеджмента). Катаклизмы последнего десятилетия в известной мере стерли в общественной памяти острые коллизии на рубеже 90-х, и Павлов запомнился в основном как автор непопулярной затеи с обменом 50- и 100-рублевых купюр.

Называть такой обмен "денежной реформой", вообще говоря, некорректно. То была частичная конфискация наличных средств у населения, чтобы хоть как-то поддержать разваливающуюся финансовую систему. Официально же декларировались такие цели как изъятие "криминальных" денег и предотвращение акций западных "империалистов" по дезорганизации в Стране Советов денежного обращения. Большее по сравнению с этим обменом значение могла иметь ценовая реформа (розничные государственные цены были повышены в 3 раза с 60-рублевой прибавкой к зарплатам в качестве компенсации), да только страна в целом и ее финансы в частности к тому моменту пошли уже в полный разнос.

К павловским реформам 1991 года мы еще вернемся, но сначала – небольшой исторический экскурс. В истории обращения бумажных денег в России можно выделить четыре радикальные денежные реформы. Первая была осуществлена в 1839-1843 гг. тогдашним министром финансов Е.Канкрином, который ввел серебряный монометаллизм: вплоть до Крымской войны денежное обращение оставалось устойчивым за счет постоянного курса бумажных денег к серебру. Реформа министра финансов С.Витте 1895-1897 гг. установила золотой монометаллизм. Бумажные деньги обменивались на золото свободно, в неограниченном количестве и по твердому курсу. 17 лет перед Первой мировой войной стали периодом очень крепкой финансовой системы России. Третья реформа – это знаменитый червонец времен НЭПа. Весьма эффективной (чему, впрочем, способствовал ее конфискационный характер) оказалась денежная реформа 1947 года, проведенная сталинским наркомом финансов А.Зверевым: полки магазинов в момент заполнились товарами. Что же касается деноминации 1961 года, то ее тоже называют денежной реформой, хотя по сути она таковой не является; другое дело – последовавшее за обменом денег повышение цен на энергоносители и продукцию животноводства.

Вся финансово-экономическая история СССР после 1947 года есть история о том, как ценообразование и денежное обращение постепенно отрывались от материального производства и потребления. Это объективно требовало волевого вмешательства и приведения время от времени структуры цен в соответствие с реальностью, иначе говоря – их административного увеличения. Однако такие действия не отвечали "основному экономическому закону социализма", который, как нас учили, заключался в "неуклонном повышении народного благосостояния". Поэтому, хотя скрытый рост цен (не только на колхозном или теневом рынке, но и в госторговле) никогда не прекращался, гласно и по-крупному советская власть решилась поднять цены только дважды: в начале 60-х годов и уже на своем излете (при Брежневе официальные повышения цен носили все же локальный характер – например, на алкоголь и табак в 1981 году).

С начала 70-х годов, в условиях падения эффективности производства и усиливающейся милитаризации экономики, рубль стал откровенно чахнуть, теряя свою покупательную силу. Разрыв между финансовой и материальной сферами приобретал угрожающие масштабы. Будучи профессионалом высокого класса, Валентин Павлов это прекрасно понимал и, к тому же, постоянно сталкивался с соответствующими проблемами, работая в Бюджетном управлении Минфина, а с 1979 года – в Госплане СССР. В 1981 году он защищает докторскую диссертацию на тему "Финансовые планы и балансы в системе управления экономикой", а вскоре выпускает монографию "Перспективы финансового планирования". В 1985 году Павлов (тогда – член Коллегии Госплана) направил в ЦК КПСС докладную записку, в которой обосновывал необходимость кардинальной реформы цен и оплаты труда. В 1986 году его назначают сначала первым замом министра финансов, а затем – председателем Государственного комитета СССР по ценам. Павлову поручают подготовить комплексную реформу цен, за которую он так ратовал. Задание было выполнено; более того, в 1987 году Пленум ЦК КПСС предложения Госкомцен одобрил, однако до их реализации дело не дошло. Если называть вещи своими именами, то Горбачев просто испугался повышать цены (и согласился на их реформу только тогда, когда уже ничего нельзя было исправить).

Между тем после 1985 года рубль получил четыре мощных нокаутирующих удара: горбачевское "ускорение" (эмиссионная накачка в малоэффективные производства), антиалкогольная кампания, падение мировых цен на нефть и Чернобыль. К этому вскоре добавилось не только политическое, но и финансовое противостояние союзного и российского руководства. В июле 1990 года Ельцин создает Банк России, который за год эмитировал столько денег, сколько Госбанк СССР планировал для всех 15 республик.

Летом того же года Павлов (уже на посту министра финансов) направляет Горбачеву и председателю союзного Совмина Николаю Рыжкову предложения по обмену крупных денежных купюр на новые, мотивируя это тем, что огромные суммы в таких купюрах сконцентрировались за рубежом и в руках теневого капитала. 14 января Павлов сменяет Рыжкова на посту премьера, а 22 января выходит постановление об изъятии из обращения дензнаков достоинством в 50 и 100 рублей. В течение отведенных на эту операцию трех дней разрешалось обменять до 350 рублей. В течение полугода можно было постепенно обменять до 1,5 тыс. рублей; что же касается более крупных сумм, то требовалось писать объяснительные (доказывать легальное происхождение своих денег) в специальные комиссии, созданные на каждом предприятии и учреждении. Пенсионеры и неработающие меняли деньги в сберкассах, простаивая в многочасовых очередях. Кстати, одновременно с изъятием купюр старого образца была ограничена и выдача наличности с вкладов – снять можно было не более 500 рублей. К началу павловской "реформы" на руках у населения было 30 млрд. рублей в крупных купюрах, из которых обменять удалось в общей сложности 20 млрд. Конфискационный доход государства – 10 млрд. рублей (менее 8% наличной денежной массы) – спасти союзный бюджет и вообще финансовую систему страны уже не мог. Равным образом это относится, как уже говорилось, к проведенной два месяца спустя ценовой реформе.

Однако главное, пожалуй, в том, что в идеологии и январской и апрельской реформ 1991 года не было ничего рыночного. Павлов хотел лишь устранить диспропорции административной экономики, подогнав устанавливаемые государством фиксированные цены под фактические производственные затраты. Ни о каком свободном ценообразовании речь не шла в принципе.

Мы сказали, что Валентин Павлов был финансистом высокого класса, но именно в сфере административно-плановой экономики (даже в 1991 году он продолжал утверждать: "Порок не в системе – порок в людях"). А рыночное хозяйство – это совсем другой мир; это как американский футбол по сравнению с европейским. Устанавливать новые правила игры на российском финансово-экономическом поле начали другие люди. Либерализация, ваучеризация, ГКО, дефолт... Эти вехи новейшей истории – уже на их совести.