"Раньше люди были любопытней"

Московская группа "Рада и Терновник", одно из самых удивительных явлений современной российской рок-сцены, выпустила новый, десятый по счету альбом – "Всё любимое просто". 16 февраля диск был презентован в Центральном Доме Художника, а неделю спустя корреспондент "Yтра" побеседовал с солисткой и автором всех песен коллектива Радой Анчевской незадолго до концерта в клубе "Оракул божественной бутылки".

"Yтро": Что обычно испытывает артист за полчаса до выступления?

Рада Анчевская: Некоторое любопытство. Всегда интересно, что произойдет, какая будет публика, как она будет реагировать, как мы сами будем контактировать с людьми. И после концерта всегда разные ощущения. Это зависит не только от того, удачный был концерт, или нет, но и от того, какая энергетика возникла у зрителей и у нас... Легкое волнение есть всегда, но когда ты играешь почти 12 лет, сильного мандража, конечно, нет.

"Y": А самое первое выступление можете вспомнить?

Р.А.: Это было в ноябре 1991 года, в ДК Курчатова в Москве. Был большой концерт, мы выступали совместно с группой "Узники Ярилла". Тогда у нашей группы еще не было названия – в афишах мы фигурировали просто как "Группа Рады Цапиной". Репетировали до этого выступления мы всего несколько раз, и, конечно, там было все очень странно, безумно, я очень смутно вспоминаю то выступление.

"Y": Время тогда вообще было очень интересное.

Р.А.: Время было радостное. Каждый день происходило что-то новое, и народ был более любопытен. Люди с большей радостью откликались на любые новости, любые идеи. Можно было сделать фестиваль, состоящий не из хедлайнеров, как сейчас ("Крылья", "Нашествие"), а из абсолютно никому не известных команд. Помню, я ходила на фестивали, не зная ни одного названия. Было любопытно узнать, кто эти люди, что они играют. Они приезжали из разных уголков России. Сейчас любой фестиваль заманивает публику только раскрученными именами.

"Y": Когда Вы решили, что будете петь?

Р.А.: Мне кажется, человек сам по себе ничего не решает. Я по натуре фаталист, мне кажется, что человек изначально знает, чем он будет заниматься в жизни. Потом, конечно, на его выбор могут оказать влияние, давление – родители, школа, институт, рождение детей, все что угодно. Но лет в десять ребенок достаточно четко знает, кто он, чем он будет заниматься и что у него на роду написано – у меня было именно так. И если человек так и держится за свой внутренний стержень, если не отрекается от него, то все у него по жизни получается... Может, у меня и не было осознанного желания в 10 лет быть именно певицей, но мне казалось, что я, во-первых, не буду ходить на работу – уже тогда это казалось мне ахинеей – тратить свое драгоценное время, ходить на службу. Я с детства любила петь. Моя мама пела под аккордеон цыганские песни, романсы, в молодости она даже пела в хоре в театре "Ромэн" и выступала в кинотеатре "Ударник" с аккордеоном перед сеансами. Так что петь для меня было естественным уже с малых лет.

"Y": А группу как создали?

Р.А.: Как и многие другие, сначала пела свои песни под гитару, а потом встретила людей, которым мое творчество показалось интересным. Само собой это все образовалось.

"Y": Музыкантов, играющих на небольших площадках (я сознательно избегаю слова "андерграунд"), можно поделить на две категории: одни стремятся попасть на ТВ и на радио, а другие замечательно себя чувствуют в занимаемой нише, вполне довольны внимаем со стороны небольшого числа почитателей и ничего менять не хотят. "Рада и Терновник" относится к какой категории?

Р.А.: Ни к той, ни к другой. Во-первых, слово "андеграунд" я тоже не люблю, мне кажется, это слово достаточно опошлено, оно не отражает нашей музыки. Мне больше нравится термин "индепендент" – условно говоря, это экономическое объяснение. Оно означает ровно то, что у нас нет продюсера, который в нас вкладывает деньги, мы все делаем самостоятельно. И своей музыкой мы занимаемся независимо.

Что до сути вопроса – я не хочу делать каких-то резких движений, чтобы попасть в телевизор, на радио и т.д. Если мы переделаем все от "а" до "я" и за счет этого попадем на радио – цель не оправдает средства. Захотим ли мы после этого заниматься музыкой – никто не знает. И приобретем, извините, дебильную аудиторию, потеряем своих людей. А эта дебильная аудитория от нас отвернется в ту же минуту, как только наши песни исчезнут из ротации – нафиг это надо? С другой стороны, когда мне предлагают покрутить песни на радио, я, естественно, не отказываюсь. Если люди хотят мое творчество представить аудитории – я им за это благодарна. И мне все равно, где этот человек работает. Если на радио "Шансон" – ничего страшного. Это немножко детскость, когда артист говорит: не хочу, чтобы моя песня звучала в таком контексте – между откровенно попсовыми композициями. Отвечать надо не за контекст, а за себя. Тогда, дорогой, не езди в метро: в вагоне метро ведь иногда ездят убийцы, извращенцы – ужасный контекст иногда бывает, не правда ли? (Смеется).

"Y": Раньше на ваши концерты ходило больше или меньше людей?

Р.А.: Конечно, больше. Я уже говорила, что люди были любопытней, их больше интересовало все новое, что происходит вокруг, а во-вторых, был более благоприятен контекст – как раз тут мы можем обратиться к понятию контекста. Было больше фестивалей, больше возможностей у людей познакомиться с командой. Были радиостанции, которые не так жестко себя ставили в зависимость от формата, ротации, плей-листа – такие, как радио "101", SNC, радио "Ракурс". Потребители музыки меньше зависели от СМИ, они добывали интересующую информацию самостоятельно: переписывая кассеты, слушая компакт-диски. Сейчас то, что не попадает на музыкальные каналы и на FM-радиостанции, – оно по определению не существует. А люди привыкли доверять телевидению...

"Y": И что должно измениться – аудитория?

Р.А.: Должны расшириться ниши. Сейчас у нас практически нет разных ниш. Когда мне говорят, что у радиостанций разный формат, мне становится смешно: за исключением, пожалуй, радио "Тройка", везде одни и те же лица, одна и та же музыка. Когда у нас будет ситуация хотя бы как в Европе, где ниша есть практически для каждого явления...

"Y": Участники группы занимаются только музыкой?

Р.А.: Я занимаюсь только музыкой. Володя Анчевский, наш гитарист, кроме того, что записывает нас, помогает в записи как звукорежиссер другим коллективам и занимается ремастерингом. Кирилл Россолимо, наш перкуссионист, работает в проекте известного фламенко-гитариста Дидюли. Катя Орлова, наша басистка, тоже периодически где-то работает. Это единственная возможность заниматься творчеством. Если ты еще и ходишь на работу, ты вписываешься в другой контекст людей и в другой контекст мыслей, что тоже важно. Мне кажется, невозможно ходить весь день в костюме-тройке, а вечером идти в подвал играть музыку. То есть, возможно, но тогда уже то, что ты делаешь вечером, – это хобби.

"Y": Дружите с кем-нибудь из коллег?

Р.А.: У меня хорошие отношения с Аней Герасимовой – Умкой, с Милой Кикиной и ее командой, хорошо знакома с Ольгой Арефьевой, с Инной Желанной. Но это скорее личные взаимоотношения. Музыка у нас, мне кажется, разная. В ряд один ставят? Ну, исключительно "по половому признаку".

"Y": Расскажите про новый альбом.

Р.А.: Вообще, у нас все альбомы абсолютно разные. Идея в том, что альбом представляет некое концептуальное произведение. Мы записывали альбом в жанре трип-хопа – "Любовь моя печаль", у нас был такой дарк-фолк – "Книга о жестокости женщин". Альбом "Печальные звуки" тоже относят к готике. Достаточно тяжелое звучание было на альбоме "Холодные времена". Потом записали "Саламандру" – такой симфо-фолк, в записи которого участвовали фаготист Петя Бугрименко и виолончелистка Лиза Наливайко – ребята, играющие в симфонических оркестрах. А сейчас мы выпустили очень мягкую и легкую пластинку. В первый раз не стали проводить какую-то концептуальную "фишку" – просто записали наши песни.

"Y": При том, что все альбомы вы записывали в разных стилях, при прослушивании любой песни вас сложно с кем-то спутать. И чаще всего ваш стиль определяют как "готика", "русская готика".

Р.А.: Да, наш второй альбом "Печальные звуки" причисляют к этому направлению. Готика – это не музыкальный стиль, как мне кажется. Это скорее ощущенческий, эмоциональный стиль. Сейчас я затрудняюсь сказать, что именно мы играем. Тут немного есть от панка, немного от джаза – импровизационные моменты. Если смотреть на тексты, на вокал, то я бы это назвала таким внутренним фолком. Потому что используется очень много метафор, очень много образов из русского народного творчества. Используются вокальные ходы, близкие к фольклорным. Но поскольку мы в своей программе не исполняем русские народные песни, то мы не можем называть это "фолком".

"Y": Какие песни проще сочинять – печальные или веселые?

Р.А.: У меня нет разделения на печальные и веселые песни. Мне хочется, чтобы все, что я делаю, было объективным отражением неких вещей, которые существует в мире. Возможно, кто-то их видит, кто-то не видит. Но они есть. Как сочиняются песни? Обычно я просто сажусь и пишу. Когда дома тихо и спокойно, нормальное настроение – садишься и пишешь. Всегда можно подключиться к какому-то вечному источнику и просто взять оттуда то, что тебе дают.

"Y": Что для Вас время?

Р.А.: Время – это вещь, которая, как мне кажется, не существует. Человек проживает свою жизнь, он взрослеет, старится, умирает. Но в принципе в любую секунду может почувствовать в себе самом и ребенка, и старика. Все зависит только от внутреннего ощущения. Линейное время – ну да, это процесс старения тела. А что происходит с нашей душой – мы, по большому счету, и не знаем. Никто нам еще про это не рассказал.

"Y": Я слышал, вы ведете в Интернете виртуальный дневник, Live Journal.

Р.А.: Любой музыкант – это изначально фигура общественная. Мой LJ все равно значительно меньше отражает мою жизнь, чем мои песни. В песнях я значительно больше открыта. А LJ – это некая игра, некая попытка ежесекундного творчества. Можно сказать, постмодернистского творчества. Фиксируешь то, что ты в данную минуту подумал... Плюс, это способ сообщить большому количеству своих друзей какую-то новость. Например, о нашем предстоящем выступлении.

"Y": У Вас удивительный голос и удивительная манера пения. Из аналогий лично мне вспоминается Диаманда Галас...

Р.А.: Я семь лет занималась у Марины Кикиной – это очень серьезный оперный педагог, она поставила мне классический вокал, расширила диапазон. Сейчас у меня диапазон три с половиной октавы, с таким голосом можно спеть оперную партию. С другой стороны, какое-то время я занималась фольклорным пением. Я не считаю, что у меня какая-то необычная манера пения. Люблю импровизировать вокалом, но все по отдельности – такие достаточно банальные вещи.

"Y": Что в последнее время смотрели, слушали, читали?

Р.А.: Посмотрела недавно старый фильм "Завтрак у Тиффани" с Одри Хепберн. Замечательная актриса. Диск... Есть такая девушка в Киеве – Света Алексенко, она мне прислала свои записи. У нее шикарный низкий голос, она тоже использует фольклорную мелодику, фольклорные образы. Очень талантливый человек. А книги... Я обычно читаю сразу несколько книг подряд. Очень люблю сказки. Стараюсь находить старые академические издания – дунгарские сказки, сказки народов Бирмы и т.д.

"Y": Накануне 8 Марта хотели бы Вы передать нашим читательницам и Вашим слушательницам какое-нибудь послание?

Р.А.: Прежде всего, быть как можно более самодостаточными и прислушиваться в первую очередь к себе, а уже во вторую очередь – к окружению. Потому что женщина – существо очень ранимое. Среди моих подруг очень много девушек, которые сами про себя всё знают очень правильно – и достоинства, и недостатки, но очень сильно попадают под влияние – семьи, родителей, коллег по работе. Просто будьте собой – и все будет хорошо.

Беседовал Олег Горшков.