За кулисами визита Примакова. Часть 2

За годы своей блестящей карьеры Примаков объездил почти все страны Ближнего Востока и Магриба. Однако с Ираком Евгения Максимовича связывают особые чувства и воспоминания: именно здесь начиналась когда-то его карьера журналиста-международника, тут он еще в 60-х обзавелся полезными связями в партии БААС и благодаря им получил свой билет в большую политику.

Полезные связи

Всё началось с чисто корпоративной взаимопомощи двух молодых журналистов: Жени Примакова и Тарика Азиза. Вскоре их отношения переросли в дружбу, а затем Тарик познакомил Женю со своим товарищем Саддамом Хусейном. Тот совсем недавно вернулся из египетского изгнания и возглавлял партийную службу безопасности "Аль-Джихаз аль-Кхас". Отношения образованного советского журналиста и малограмотного, но крайне амбициозного сына простого феллаха изначально складывались весьма непросто. Много лет спустя Примаков охарактеризует Саддама следующим образом: "Жесткость, нередко перерастающая в жестокость, воля, граничащая со своевольным упрямством, готовность напролом, любой ценой идти к цели, и все это в сочетании с опасной непредсказуемостью". Сам Хусейн впоследствии назовет деятельность Примакова в период кувейтского кризиса "вероломным обманом". Однако тогда, в первой половине 60-х, они оба прекрасно понимали, что в скором будущем могут очень друг другу пригодиться. Именно так и произошло. Летом 1968 г. сторонники партии БААС захватили власть в иракской столице, и приятели советского журналиста заняли ключевые посты в новом правительстве. В дальнейшем Примаков активно участвовал в решении внутренних проблем баасистского режима и укреплении его внешнеполитических связей. Близкие отношения с Багдадом повысили авторитет корреспондента "Правды" в глазах не только редакционного коллектива, но и руководства спецслужб. Тогда же на него обратил внимание председатель КГБ Юрий Андропов. Кстати, подписание советско-иракского Договора о дружбе и сотрудничестве весной 1972 г. не обошлось без участия Евгения Максимовича.

С тех пор Примаков не раз приходил на помощь своим багдадским товарищам. Дважды это происходило в решающие для баасистского режима моменты. В первом случае Примакову удалось успешно справиться с поставленной задачей, но в другой раз обстоятельства оказались сильнее него.

В первые годы после переворота новый багдадский режим оказался со всех сторон окружен противниками. На юге страны подняли восстание шиитские духовные лидеры и тысячи их фанатичных последователей; на севере курдские партизаны с помощью спецслужб Ирана и Израиля наносили иракским войскам одно поражение за другим; сама же столица кишела сторонниками прежнего режима и влиятельной Коммунистической партии. Высшее руководство самой БААС будоражили заговоры и интриги армейских офицеров против "гражданских". Именно к их лагерю относились Тарик Азиз и Саддам Хусейн. Осознавая бесперспективность борьбы на столько фронтов одновременно, они решили нейтрализовать наиболее опасного противника новой власти – курдского лидера Мустафу Барзани. Для выполнения столь ответственной задачи ими был избран советский журналист Евгений Примаков. Зная о традиционных симпатиях курдских партизан к СССР и старых связях самого Барзани с КГБ, Хусейн не сомневался в благоприятном исходе замысла.

Советский "волшебник"

Предусмотрительно согласовав свои действия с Лубянкой, Евгений Максимович отправился на север Ирака. Там он встретился с курдским лидером. Примаков предложил ему прекращение вооруженной борьбы в обмен на широкую автономию Южного Курдистана, а также участие соратников Барзани в государственных органах власти. Как обычно бывает на Востоке, это было лишь началом длительных торгов, которые при участии советника советского посольства в Багдаде Феликса Федотова завершились подписанием т.н. мартовской Декларации 1970 года. Так Саддам Хусейн избавился от кровопролитной и дорогостоящей войны с курдами.

Слухи о тайном участии в переговорах молодого советского журналиста стремительно разнеслись по арабским столицам. Аравийские шейхи недоверчиво щурились и рассказывали друг другу байки о всемогущей советской разведке, а Примаков с того времени пользовался на Востоке репутацией волшебника, способного уладить любые проблемы и примирить самых злейших противников. Только долгие годы спустя арабскую политическую элиту ожидало разочарование – на фоне кризиса в Персидском заливе монархам и президентам пришлось убедиться, что Примаков отнюдь не всесильный факир, а лишь искусный дипломат и первоклассный знаток местных реалий и ментальности, которому, однако, не удалось предотвратить последствий необдуманной кувейтской авантюры иракского лидера.

Практически с самого начала событий в Кувейте летом 1990 г. Примаков предвидел их плачевные последствия как для Ирака, так и для Советского Союза. Он был уверен, что в конечном итоге это приведет к нейтрализации Багдада и наращиванию американского присутствия в регионе. По его мнению, подобный сценарий неизбежно повлек бы за собой ослабление позиций СССР на Ближнем Востоке, а также рост влияния США, Турции и Саудовской Аравии в Закавказье и на Северном Кавказе. Примаков опасался также, что ситуацией вокруг Ирака воспользуются внутриполитические противники Горбачева. По его мнению, в условиях экономической стагнации и непопулярности реформ среди населения события на Ближнем Востоке могли стать катализатором глобального кризиса всей государственной системы Союза. Именно поэтому уже через месяц после иракского вторжения в Кувейт Примаков развернул активную работу с целью предотвратить вышеописанный сценарий. На начальном этапе он действовал главным образом через Горбачева, а также вел тайный диалог с Тариком Азизом через посла Ирака в Москве Гафеля Джасема Хусейна. Когда же почва для прямых переговоров с Саддамом была готова, Примаков 3 октября выехал в Багдад. (Этот визит во многом напоминает его последнюю поездку в иракскую столицу. Тогда Евгений Максимович тоже выступал в качестве специального посланника президента. В обоих случаях его миссия проходила в условиях почти полной секретности и без участия в ее подготовке МИДа; в обоих случаях официальный представитель Москвы в Багдаде (тогда – Виктор Посувалюк, а сейчас – Владимир Титаренко) ничего не знал о приезде Примакова; в обоих случаях в связи с переговорами в Багдаде он провел серию встреч в Вашингтоне.)

По возвращении из Ирака, 16 октября спецпосланник Горбачева отправился в турне по странам Западной Европы, а затем посетил Соединенные Штаты, где провел переговоры с Джорджем Бушем (старшим). Далее Примаков вновь отправился на Ближний Восток и, побывав в Каире, Дамаске и Эр-Рияде, снова появился в Багдаде на аудиенции в президентском дворце. В последующие месяцы он еще не раз встречался с Хусейном и поддерживал почти постоянную связь с главой его внешнеполитического ведомства Тариком Азизом.

Все это время Примаков пытался предотвратить военную операцию против Ирака и разрешить кувейтский кризис с максимальной выгодой как для Багдада, так и для Москвы. Он стремился не только сохранить позиции одного из главных партнеров СССР на Ближнем Востоке, но и расширить советское влияние в этом регионе, увязывая ситуацию в Персидском заливе с решением израильско-арабского конфликта. Однако твердолобость и бессмысленное упрямство багдадского диктатора свели на нет все усилия Примакова, которого Хусейн в конечном итоге еще и обвинил в "вероломном обмане". Он, видимо, надеялся, что престиж и влияние Москвы позволят безболезненно оккупировать Кувейт, не считаясь ни с интересами самого СССР, ни с опасностью, которую скрывала в себе эта авантюра для советской внутренней и внешней политики. Поскольку Примаков не оправдал этих напрасных надежд, он лишился "доверия" своенравного диктатора.

Незаменимый

Но и после "Бури в пустыне" Примаков продолжал активно участвовать в российско-иракских отношениях. Более того, именно он являлся одним из главных сторонников сохранения особых связей России с Багдадом, несмотря на критику Вашингтона. Как и прежде, действия Примакова были продиктованы не любовью к Хусейну, а пониманием роли отношений с Ираком в ближневосточной политике Москвы. В 1991-95 гг., когда Евгений Максимович занимал пост шефа СВР, иракский плацдарм приобрел особое значение для национальных интересов России. Многочисленные "благотворительные" фонды, религиозные организации и отдельные представители правящих кругов Саудовской Аравии, Кувейта, Катара, ОАЭ оказывали активную поддержку северокавказским сепаратистам и ваххабитам. Многие иностранные боевики, появившиеся в тот период в Чечне, были выходцами именно из этих стран и поддерживали контакты с их спецслужбами. Разведывательное сообщество Ирака "Аль-Мухабарат аль-Иракия" традиционно обладает в аравийских монархиях разветвленной агентурной сетью, проникающей в самые высшие эшелоны власти Эр-Рияда, эль-Кувейта, Дохи и Абу-Даби. Не меньший интерес для СВР представляло сотрудничество с Ираком на турецком направлении – как известно, вайнахская община, пантюркистские и исламистские организации этой страны конкурировали с арабами в активности на территории Закавказья, Центральной Азии и южных областей России.

Покинув разведку и возглавив внешнеполитическое ведомство, Примаков заметно оживил ближневосточную политику Москвы. Уже через три месяца после назначения на новую должность он совершил турне по странам региона, посетив Дамаск, Бейрут и Тель-Авив. Этому предшествовал ряд решительных шагов нового министра с целью не допустить очередной военной кампании против Ирака. Почти все действия предпринимались по каналам тайной дипломатии. Активное содействие главе МИДа оказал его протеже Вячеслав Трубников, возглавлявший Службу внешней разведки. В результате, план операции "Гром в пустыне", запланированной Пентагоном на конец февраля 1998 г., так и остался на бумаге.

Примаков никогда не переставал интересоваться иракской проблематикой. Согласно компетентным иорданским источникам, с конца 2002 г. его деятельность на данном направлении заметно активизировалась. Тому предшествовал октябрьский визит Примакова в Вашингтон. Как и 12 лет назад, главная тема его переговоров с Диком Чейни, Кондолизой Райс и Колином Пауэллом касалась ситуации вокруг Ирака. Сразу же после поездки в США, 26 октября, Примаков срочно выехал в Северную Африку. Там он пробыл до 3 ноября и провел переговоры с королем Марокко Мохаммедом VI и премьер-министром Туниса Мохаммедом Ганнуши. Любопытно, что за неделю до этого Рабат посетила крупная делегация нижней палаты иракского парламента. По сведениям иорданских источников, в ее состав входили и несколько высокопоставленных представителей МИДа Ирака, причем они не вернулись на родину вместе с другими членами делегации, а на неделю задержались в марокканской столице. Известно также, что один из иракских дипломатов в первый же день пребывания Примакова в Рабате провел с ним тайную встречу, продолжавшуюся более полутора часов.

Не менее интересным представляется и список собеседников президента ТППР во время его поездки по странам Персидского залива в конце января. Там он провел переговоры не только с бывшим шефом Службы общей разведки Саудовской Аравии Турки аль-Фейсалом и с главой разведслужбы Омана, но и тайно встречался с руководителем Управления общей разведки ("Да’ират аль-Мухабарат аль-Амма") Ирака генерал-лейтенантом Тахиром Абд аль-Джалиль аль-Хаббушем.

Более того, за два дня до появления Примакова в Эр-Рияде в иракскую столицу прибыл замминистра иностранных дел России Александр Салтанов. Как свидетельствуют источники в Аммане, в ходе своего визита он должен был провести окончательные приготовления к переговорам личного представителя президента Путина с Саддамом Хусейном. А вскоре выяснилось, что в этом качестве будет выступать сам Евгений Максимович.

План Примакова по спасению Ирака

24 февраля 2003 года в Багдаде состоялись переговоры спецпредставителя российского президента Евгения Примакова с иракским лидером Саддамом Хусейном. По сведениям источников в Аммане, в беседе также участвовал вице-премьер Тарик Азиз. Хотя, согласно официальной версии, "целью встречи было разъяснить позицию российского руководства по иракскому вопросу и получить заверение о том, что Ирак будет строго выполнять резолюцию 1441 Совета Безопасности ООН", нам удалось выяснить некоторые подробности об истинных мотивах визита Примакова.

Согласно осведомленным иорданским источникам, сейчас, как и в 1990-91 гг., Примаков пытается разрешить очередной кризис в Персидском заливе с минимальным ущербом для Багдада и региональных интересов Москвы. По его мнению, это возможно лишь при недопущении военной операции США, направленной на свержение баасистского режима. Поэтому, согласовав свои намерения с Вашингтоном, президент ТППР предложил иракскому лидеру реальную схему выхода из сложившейся ситуации. Она касается политических и экономических аспектов ближневосточной политики России и США и полностью устраивает обе стороны. Таким образом, решающее слово, как и во время кувейтского кризиса, теперь за самим Хусейном.

Как следует из пакета предложений, представленного Примаковым, иракский лидер ради спасения своего режима, должен... "покаяться". Т.е. ему следует публично объявить о наличии неконвенциональных вооружений в арсенале Багдада и выдать их международным инспекторам для дальнейшего уничтожения. Процесс "разоружения" по плану Примакова будет контролировать совместная американо-российская группа экспертов. Затем Хусейн должен подать в отставку.

Возникает естественный вопрос: зачем Примаков предложил всё это иракскому президенту, если очевидной кажется неприемлемость для него такого плана? В том-то и дело, что замысел рассчитан на соблюдение интересов всех причастных сторон: Саддама Хусейна, Джорджа Буша и Владимира Путина. Первому предлагается "покаяться" во всеуслышание и отойти в тень. Это позволит ему не только избавить страну от разрушения и многолетней оккупации, но и сохранить бразды правления в руках своего ближайшего окружения. Довод простой: Хусейн уже далеко не молод и всё активнее готовит почву для передачи власти своему младшему сыну Кусаю. Примаков предлагает лишь ускорить начатый процесс. Однако если во главе государства сразу же встанет наследник Саддама, весь замысел лишится всякого смысла, в первую очередь для американцев. Поэтому спустя какое-то время после отставки иракского лидера в стране должны состоятся "демократические" выборы. Естественно, что контроль за их проведением будут осуществлять партийные органы БААС. Правда, для придачи предстоящему голосованию видимой легитимности его результат обязан быть более-менее правдоподобным, т.е. процент проголосовавших за кандидата от БААС не должен превышать 70-75. Более того, еще до выборов Багдаду предписывается признать курдскую автономию на севере Ирака, чтобы заручиться поддержкой ее лидеров. Она же призвана обеспечить участие Демократической партии Курдистана и Патриотического союза Курдистана в предстоящих выборах. По мнению Примакова, Масуд Барзани и Джалаль Талабани с готовностью примут такое предложение. В противном случае, после войны они рискуют лишиться даже того самоуправления, которое Южный Курдистан получил за последние 12 лет. Кроме того, к участию в выборах следует привлечь лидеров шиитского населения, готовых сотрудничать с баасистским режимом. Затем будет сформировано новое иракское правительство. Пост премьер-министра в нем займет один из малоизвестных сейчас активистов БААС, контролируемых окружением Саддама Хусейна. Лишь после всех вышеописанных преобразований, когда напряженность вокруг Ирака заметно ослабнет и американские войска покинут близлежащие страны, в Багдаде можно будет учредить институт президентства.

Официально президент получит исключительно "декоративные" полномочия, а на самом деле сохранит за собой всю полноту власти в стране. Должность эту, разумеется, займет Кусай Хусейн. Одновременно за ним останется контроль над всеми иракскими спецслужбами. Еще через некоторое время ООН отменит санкции против Ирака, а затем начнется дележ нефтяного рынка этой страны. Основными его участниками станут Америка и Россия, и лишь потом за ними последуют Англия и Франция.

Согласно иорданским источникам, представляя свой план иракскому президенту, Примаков сравнил его с соглашением между Багдадом и курдским лидером Мустафой Барзани, достигнутым при участии Евгения Максимовича весной 1970 г. Тогда, как известно, Саддам Хусейн пошел на видимые уступки курдскому движению ради сохранения у власти партии БААС. По словам Примакова, нечто подобное требуется предпринять и в нынешней ситуации. Как отметил посланник российского президента, предлагаемый план полностью удовлетворит интересы всех сторон. Буш сможет заявить о достижении своих целей одной лишь демонстрацией американской военной мощи, без ее непосредственного применения – ведь оружие массового уничтожения, имеющееся в арсенале Багдада, будет полностью уничтожено, а в самом Ираке восторжествует, наконец, долгожданная "демократия". При этом американским компаниям будет открыт доступ к иракским нефтяным ресурсам, а кроме того США избавятся от гигантских расходов на войну и последующее восстановление Ирака.

Россия, в свою очередь, не только сможет возобновить полномасштабное экономическое сотрудничество с Ираком, но и резко повысит свое влияние в регионе. Это позволит занять ей куда более заметное положение и в урегулировании израильско-арабского конфликта. Кроме того, "спасение" Ирака без всякой конфронтации с США станет одним из главных внешнеполитических достижений первого президентского срока Владимира Путина – на фоне предстоящих выборов это весьма немаловажный фактор.

Сам же Саддам Хусейн, покинув свой президентский пост, сможет обеспечить беспрепятственную передачу власти Кусаю. Никаким другим способом аналогичного результата он уже не добьется. План Примакова представляет собой единственную возможность спасти Ирак от разрушения, массовых жертв и американского правления, а партию БААС – от полного уничтожения.

По информации компетентных источников, в заключение беседы Саддам Хусейн поинтересовался, насколько данный план согласован с Белым домом и как отреагировали на него наиболее воинственные представители американской администрации – Дик Чейни, Дональд Рамсфельд и Кандолиза Райс. Услышав ответ, иракский президент обещал тщательно обдумать предложение Москвы. На это Примаков в достаточно жесткой форме заявил, что времени на долгие раздумья у Багдада уже не осталось. И добавил, что в случае необходимости он готов еще раз приехать в Ирак – если потребуется, то в условиях абсолютной секретности. По поводу второстепенных вопросов договорились поддерживать связь через Тарика Азиза, замглавы МИД РФ Александра Салтанова или, в крайнем случае, по каналам посла России в Багдаде Владимира Титаренко.