Ничего лучше Саддама придумать в Ираке нельзя

Американские спецслужбы ведут интенсивную работу по разработке планов послевоенного переустройства Ирака. Наиболее серьезно ими рассматриваются два основных сценария. Согласно первому из них, в стране должна быть введена парламентская система по типу уже существующих арабских "демократий", а главой государства станет проамерикански настроенный представитель одной из наиболее влиятельных группировок оппозиции. Сторонники второго варианта настаивают на расчленении Ирака по религиозно-этническому признаку. Таким образом, на севере страны появится независимое курдское государство, на юге – аналогичное шиитское образование, а на остальной территории – "демократический" мини-Ирак, "обрезанный" до своих естественных размеров. Вместе с тем, некоторые представители Белого дома и одного из мозговых центров республиканской партии – Института "Ранд" – выдвигают еще один план. По их мнению, в стране следует возродить монархический режим, опираясь при этом на Хашимитскую династию соседней Иордании. Сторонники данного сценария утверждают, что лишь таким образом можно избежать негативных последствий, которые обязательно последуют за реализацией одного из первых двух вариантов.

Однако все три плана имеют весьма серьезные недостатки. Так, оппоненты первого варианта уверены, что его осуществление неизбежно привет к власти в Ираке шиитское большинство. В результате появится мощный шиитский блок, охватывающий Ирак, Иран, Западный Афганистан и Южный Ливан. Подобное развитие событий неизбежно повлечет за собой кардинальные перемены на всем Ближнем и Среднем Востоке, а также отразится на ситуации в Центральной Азии (в частности, в Афганистане, Пакистане и Таджикистане) и на африканском континенте (особенно в северных и восточных районах). В связи с этим против первого плана выступают в первую очередь правящие элиты Саудовской Аравии и нефтяных княжеств Персидского Залива, в пределах которых проживает весьма многочисленная шиитская община, ориентированная на Иран.

Не менее опасным ряд американских экспертов и практически все лидеры Ближнего Востока считают и второй сценарий. По их мнению, его реализация способна катастрофически дестабилизировать обстановку не только в регионе, но и в прилегающих странах, в частности государствах Закавказья. Противники этого плана уверены, что разделение Ирака по этно-конфессиональному признаку повлечет за собой мощнейший взрыв курдского национального движения в Турции, Иране, Сирии и даже в Грузии. Оно может сопровождаться и новой вспышкой шиитского фундаментализма, способной воспламенить и без того напряженные отношения между суннитами и шиитами не только на Ближнем Востоке, но и во многих странах Центральной, Южной и Юго-Восточной Азии, а также Африки и Западной Европы.

В свою очередь, большинство оппонентов первых двух сценариев весьма скептически относятся и к третьему, "компромиссному" плану. Отмечается, что монархическая система правления противоречит менталитету населения и политической традиции современного Ирака и может быть категорически отвергнута населением.

Как выясняется, единственным гарантом сохранения целостности Ирака и сдерживания скрытого в нем разрушительного потенциала является... диктатура, способная в зародыше подавить любые проявления национальных чаяний и религиозного фанатизма населяющих страну народов. Однако именно такой режим и представляет собой полицейско-репрессивный аппарат Саддама Хусейна. По сути своей он является диктатурой арабо-суннитского клана Тикрити, опирающегося на поддержку еще нескольких "хамул" той же этно-конфессиональной принадлежности. Прикрываясь идеологией Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ), полагаясь на ее аппарат, армию и спецслужбы, Саддаму Хусейну уже более трех десятилетий удается сохранять в Ираке формировавшийся веками внутриполитический баланс. Исторический опыт доказывает, что, несмотря на все издержки, такая система управления Ираком является самой эффективной. В противном случае, открыв иракский ящик Пандоры, Запад рискует не только жизнями дискриминируемых курдов и шиитов, но и миллионов обитателей других регионов Азии, а также Африки и даже Европы.

Бесправное большинство

По словам лидера крупнейшей оппозиционной шиитской организации Высший совет Исламской революции Ирака Мухаммада Бакра аль-Хакима, наилучшей моделью для послевоенного обустройства страны является парламентская демократия. Не удивительно: ведь его единоверцы составляют большую часть населения Ирака, особенно в областях компактного проживания в южных и восточных районах. По данным западных, арабских и российских источников, от 55% до 65% иракцев являются последователями шиитского ислама. Однако как следует из июльской публикации в иранском издании "Хамшахри", шиитская община Ирака гораздо более многочисленна и составляет 90% от общего числа иракцев. По утверждению Тегерана, багдадские власти отказываются признавать это, чтобы, с одной стороны, не провоцировать политические амбиции шиитских лидеров, а с другой – скрыть столь гигантский разрыв между численностью правящего меньшинства и дискриминируемого большинства.

Со времен Османской империи в отношении шиитской общины Ирака проводится целенаправленная политика дискриминации. Ее первопричиной является не только многовековая враждебность сторонников суннизма и шиизма друг к другу, но и соперничество между Османской и Персидской империями. Последняя традиционно являлась покровителем притесняемых шиитских общин Ближнего Востока, Закавказья и Центральной Азии. По этой причине иракские шииты рассматривались турками как "неблагонадежный элемент", способный в любой момент поддержать противника. Как следствие, султан опирался здесь на суннитское меньшинство, стремясь всячески ограничить политическую активность и темпы экономического развития единоверцев персидского шаха. Впоследствии такую же политику проводили все без исключения правители Ирака, в том числе и Саддам Хусейн.

Однако не меньшая вина за отсталость шиитской общины лежит на ее же духовных лидерах. Долгое время они являлись ревностными сторонниками религиозного консерватизма, яростно сопротивляясь любым новшествам. Особенно это проявлялось в области образования. В конце XIX – начале XX столетия шиитские улемы категорически отказывались вводить в своих школах преподавание предметов, не связанных с религией, в частности иностранных языков и естественных наук. Между тем суннитское меньшинство активно подключилось к общерегиональному процессу модернизации, а потому социально-экономический разрыв между двумя общинами стремительно увеличивался. В 30-х годах духовные лидеры шиитов запрещали любое участие в партийной деятельности, что в дальнейшем отодвинуло их сторонников на периферию общественно-политической жизни. Когда же шииты наконец осознали собственную отсталость, было поздно: монополия на власть сосредоточилась в руках суннитского меньшинства.

Подобная ситуация не соответствовала не только удельному весу шиитов в иракском обществе, но и их роли в религиозно-политических процессах во всем мусульманском мире.

Рассадник фундаментализма

Место иракских последователей шиизма в формировании теологических и юридических основ этого направления ислама, а также его современных политических течений сложно переоценить. Во многом данное обстоятельство вызвано тем, что именно Ирак является колыбелью шиитского вероучения. Со времен раннего средневековья духовными центрами всего шиитского ислама считаются южно-иракские города Эн-Неджеф, Кербела и Самарра, а также пригород Багдада – Касимейа. Они же как правило представляли собой и рассадник идей политизированного шиизма. Хотя на начальном этапе между этими городами велась скрытая борьба за "первенство", с XII века лидирующее положение занял Эн-Неджеф: тут погребен легендарный патриарх шиитского ислама имам Али, а потому здешние места считаются самыми священными для его последователей. По сей день город пользуется репутацией неофициальной столицы иракских шиитов и духовной академии их единоверцев со всего света. Он же традиционно являлся оплотом шиитской оппозиции Багдаду. В 60-х годах минувшего столетия в стенах знаменитых старинных школ Эн-Неджефа были заложены основы современного шиитского фундаментализма. Процесс его формирования проходил на протяжении нескольких десятилетий и начался с того, что к середине XX века местное духовенство разделилось на два лагеря. Камнем преткновения стал вопрос о роли религии в государстве и участии улемов в политической жизни. Часть духовных лидеров опасалась, что официальная идеология общеарабского единства и мощный аппарат центральной власти лишат их влияния на шиитскую общину. К тому же с обретением независимости Ирак возглавили представители суннитского меньшинства – извечные противники последователей имама Али. Поэтому многие шиитские авторитеты выступили против подобного политического устройства. В первую очередь они заявили, что власть от религии неотделима, а любые умонастроения, не основанные на вере, пагубны и богохульны. Более того, эти улемы провозгласили, что шиитами могут управлять только их же лидеры, причем исключительно в духе религиозной традиции. Всякий другой режим автоматически перестает быть легитимным. Из этого следовала необходимость оказывать сопротивление существующей власти с целью ее свержения. Идеологи данной концепции стали называться "активными улемами". Их оппоненты, выступавшие за подчинение Багдаду и невмешательство в дела политики, получили известность как "улемы пассивные" или "соглашенцы".

Впервые противоречия в шиитской общине по поводу будущего государственного устройства Ирака возникли еще накануне антибританского восстания 1920 года. Именно тогда шииты сыграли решающую роль в массовых выступлениях против "неверных". При этом уже в то время некоторые улемы призывали к созданию в Ираке теократического режима. Однако эти идеи не получили широкой поддержки среди простых верующих, и реализация данного плана была отложена до более подходящего момента. По прошествии же четырех десятилетий в Эн-Неджефе и других центрах шиизма уже сформировалась целая прослойка улемов, занимавших позиции шиитского "активизма". Поэтому когда летом 1968-го к власти в Багдаде пришла Партия арабского социалистического возрождения, южный Ирак охватило пламя шиитского "джихада". Лидеры его провозгласили своей целью свержение "банды атеистов" и создание в стране теократической системы правления. С тех пор противостояние между ПАСВ и шиитской оппозицией никогда не прекращалось, периодически выливаясь в кровавые массовые столкновения. Несмотря на то, что большинство лидеров "активного шиизма" были репрессированы или депортированы новым режимом, ведущий идеолог этого течения аятолла Мухаммад Бакр аль-Садр продолжал вести свою деятельность в Ираке до 1980 года. Благодаря ему и его ближайшим соратникам в 60-х Эн-Неджеф стал обителью шиитского фундаментализма. Здесь же в 1964-78 гг. жил будущий глава Исламской республики аятолла Хомейни. Большинство современных лидеров этого движения на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, Африке и Латинской Америке являются выпускниками духовных академий Эн-Неджефа или в крайнем случае Кербелы. Именно они в 1973-74 гг. основали в Ливане организацию АМАЛЬ, а в начале 80-х встали у истоков "Хезболлы". Наибольшую известность из бывших студентов Эн-Неджефа получили первый лидер АМАЛя Муса аль-Садр (при таинственных обстоятельства исчезнувший в 1978 году) и духовный лидер "Хезболлы" Мухаммад Хусейн Фадлалла (в 1980-м спецслужбы Багдада организовали на него покушение за связи с иракской шиитской оппозицией).

Не были исключением и шииты Афганистана, община которых составляет около 10-15% населения страны и занимает преимущественно ее центральные (Хазараджат) и западные (провинции Герат и Фарах) районы. Влияние иракских центров шиитского фундаментализма ощущалось здесь уже в первой половине 70-х. В 1979 г. выпускники духовных академий Эн-Неджефа приняли активное участие в восстании против режима НДПА на территории Хазараджата. После захвата власти в этой центральной части Афганистана они вошли в местное "независимое" правительство. По прошествии пяти лет лидеры радикальных шиитских организаций "Сазаман-и-наср" и "Саджах-и-пасдаран", получившие образование в Ираке и военную подготовку в Иране, стали безраздельными хозяевами Хазараджата. Кстати, в марте 1979-го несколько учеников упоминавшегося Мухаммада Бакра аль-Садра руководили зверской расправой над жителями советской колонии Герата и последующим захватом всего города.

Не меньшее влияние оказали иракские идеологи фундаментализма на формирование радикальных группировок в соседнем Пакистане. Там сторонники шиизма составляют 20% от общего числа мусульманского населения. Не обошлось без их участия и в создании экстремистской "Сипах-е-Мохаммад Пакистан", появившейся в 1993 году и пользующейся сегодня поддержкой спецслужб Тегерана. Если же говорить о самом Иране, то сложно представить произошедшую здесь в 1979 году Исламскую революцию без богатого наследия иракских центров шиитского фундаментализма. Ведь идеи, послужившие отправной точкой для идеологии Хомейни, были сформулированы в работах ("Наша философия" и "Наша экономика") Мухаммада Бакра аль-Садра еще в 1959-60 годах, а многие лидеры восстания против иранского шаха получили религиозное образование именно в Эн-Неджефе.

Таким образом, иракские улемы оказали огромное влияние на развитие шиитского фундаментализма далеко за пределами своей родины, а также на важнейшие политические процессы в исламском мире в 70-х и 80-х годах. Более того, духовенство Эн-Неджефа, Кербелы и Самарры все это время являлось носителем религиозно-политической идеологии, представлявшей альтернативу, а потому и постоянную угрозу режиму Хусейна. О том, что вместо него должно быть создано теократическое государство, зарубежные лидеры шиитской оппозиции Ирака сегодня говорят во всеуслышание. Для этого в их распоряжении имеются мощные военно-политические структуры и сотни тысяч тайных сторонников на родине.