Выборы президента губит пофигизм электората

Способны ли южные славяне в принципе иметь свою государственность, административную вертикаль и четко выраженную общенациональную стратегию на основе лозунгов, выдвигаемых побеждающим политическим лидером? Этим вопросом все чаще стали в последнее время задаваться эксперты, наблюдающие за центробежными тенденциями в бывших югославских республиках. Казалось бы, после кровопролитных войн последнего десятилетия и отделения Боснии и Герцеговины, равно как Хорватии и Словении от белградского сербского ядра (для которого в последнее время вспомнили старинное турецкое название Белградский пашалык, т.е. область в Османской империи, управляемая пашой, наместником султана) распад бывшей СФРЮ должен был как минимум затормозиться или прекратиться вовсе, поскольку отделять вроде как больше нечего. Косово управляется администрацией ООН; остается Черногория – наполовину курорт, наполовину плантация для овощей и фруктов, область Санджак и Воеводина. Но на Балканах желание разбежаться по национальным углам из когда-то процветавшей коммуналки не утихло. Лозунг националистов "с Белградом нам плохо и невыносимо" просто сменился на более мягкий – "без Белграда нам будет сытнее". Эксперты все чаще стали вспоминать высказывание первого рейхсканцлера германской империи Отто фон Бисмарка о том, что без управления извне южные славяне нормально жить в своем королевстве (республике – не важно, как называть) не умеют в силу своего этнического характера. И в качестве аргумента указывают на странное равнодушие, с которым жители Сербии относятся к выборам своего президента в этом году.

Еще в марте при посредничестве верховного комиссара ЕС Хавьера Соланы было решено, что "Союз Сербии и Черногории" займет на карте Европы нынешнее место СРЮ, "а там видно будет", насколько жизнеспособным окажется государство, где у двух республик разные валюты, зато общая армия. Дальше – еще чудеснее. У союза должен быть глава, но реальной власти у него не будет, так как командовать министрами будут сербский и черногорский президенты, причем каждый – своими. Как только этот вариант был признан "оптимальным" с точки зрения ЕС, до высших руководителей в Белграде дошло, что нынешнему президенту СРЮ Воиславу Коштунице в лучшем случае будет отведена роль вдовствующей королевы при двух реально действующих регентах. Не дожидаясь, пока истечет мандат формально законного сербского президента Милана Милутиновича (его, кстати, уже давно ждет "в гости" на заседание Гаагского трибунала Карла дель Понте), сербские активисты во главе с озабоченным своей политической судьбой Коштуницей ринулись очертя голову в предвыборную гонку.

Перед первым туром в теледуэли сошлись "умеренный националист" Коштуница и "неумеренный экономист", вице-премьер правительства Сербии Миролюб Лабус, член авторитетной "группы 17" и одновременно команды "местного Гайдара" Зорана Джинджича. Как вели себя эти двое оппонентов – отдельная история. Коштуница сидел в кресле, вольготно откинувшись, говорил свысока и по-хозяйски; Лабус примостился на краешке и сидел слегка согнувшись, как бы что-то выпрашивая. Оба рассуждали о необходимости интеграции в Европу, но Коштуница ратовал за сохранение Югославии, назовется она союзом ли или как-то иначе. Лабус иронично заметил, что 7,5-миллионная Сербия без 600-тысячной аграрной Черногории запросто проживет. Горячее всего они спорили о... России. Задолжав за российский газ более 260 млн. долларов, СРЮ деньгами расплатиться не может физически (экономика подорвана еще в 1999 г. бомбардировками НАТО), разве только рабочей силой или акциями своих энергетических предприятий, которые пока еще на ладан дышат. Коштуница считал, что "долг платежом красен, варианты искать надо". Лабус был с ним не согласен, дескать, "русские нам тоже должны, а вообще, пусть нам все спишут в рамках Парижского клуба". Спорили они спорили, но ничего, кроме общих слов о социальных ориентирах, не выдали. Даже не очень критично настроенные местные аналитики признавали, что платформы главных конкурентов вполне подходили для детской игры "найди отличия". Результат себя ждать не заставил: запутанные избиратели никому не выразили явного предпочтения, и понадобился второй тур.

Через две недели после первой попытки одолеть проблему выборов президента было назначено новое голосование. И тут случился казус. До того ясные балканские небеса затянуло тучами (в прямом смысле этого слова), и электорат поленился идти на избирательные участки. Выборы оказались сорваны, так как 14 октября к урнам явились только 45,5% имеющих право голоса граждан Сербии, а по местному закону состоявшимися они могут быть признаны лишь при 50% активности избирателей от их списочного состава.

Третья попытка назначена на 8 декабря. Новые кандидаты (только Коштуница упорен в своем желании добиться президентского кресла), новые амбиции. Но прогноз день ото дня все хуже. По оценкам местных политологов, в это воскресенье до участков доберутся, вероятно, от 47 до 48% из 6,5 млн. сербов, обладающих правом голоса. "Будет просто чудо, если выборы состоятся", – заявил профессор белградского Института политических наук Драгомир Пантич. Свой пессимизм он объяснил тем, что в последние годы число аполитичных людей, которым все голосования вообще до лампочки, а по третьему разу – тем паче, достигло 22%. Мало того, выросла доля тех, кто не пойдет исполнять "гражданский долг" просто в знак протеста против общей политической и экономической нестабильности в республике.

Предвидя настроения в обществе типа "надоело всё, лучше останусь дома со стаканчиком ракии", ОБСЕ и Совет Европы настояли на снижении планки 50% явки – но только для второго тура. А до него еще дожить надо. Ситуация усугубляется тем, что изрядную леность перед выборами стали проявлять... сами кандидаты. С избирателями они в последние недели общаются в основном через интервью в СМИ. Нет уже больше шумных многотысячных митингов, как во время осенней кампании, на улицах сербских городов практически отсутствуют предвыборные плакаты. Пожалуй, единственными структурами, которые сейчас в Сербии еще как-то заботятся о предвыборной кампании, остались миссии ОБСЕ и Совета Европы, рассылающие по городам агитаторов с единственным призывом к гражданам – выйти на выборы, не допустить их срыва. Уговаривать сербов выразить политическую волю взялись даже дружественные державы. 2 декабря посольство РФ в Белграде обнародовало заявление МИД, в котором говорится, что явка сербов на выборы станет "залогом достижения политической стабильности в стране, осуществления коренных социально-экономических преобразований, от успеха которых в конечном счете зависит качество жизни людей".

В бюллетени включены только три фамилии, а разница между кандидатами – как между синим и узким или свежим и соленым.

Номер первый. Нынешний президент Югославии и председатель Демократической партии Сербии (ДПС) Воислав Коштуница. 58 лет. Юрист, доктор наук. Президентом Югославии был избран 24 сентября 2000 года, победив Милошевича с 50,24% голосов избирателей как лидер движения Демократическая оппозиция Сербии (ДОС). Будущую Сербию Коштуница видит как "правовое, декриминализированное и немафиозное государство с демократическими институтами, в котором будет прекращена практика вмешательства государства в экономику, будет максимально справедливая социальная политика и решение проблемы беженцев. Битва за Сербию – это битва за демократию, достойную жизнь, стабильную экономику и совместное государство Сербии и Черногории". Проводимые ныне в Сербии правительством Зорана Джинджича, своего главного политического оппонента, реформы и приватизацию оценивает так: "Я обязан прекратить разворовывание республики и подрыв ее основ. Экономические реформы и приватизация должны сопровождаться социальной программой, чтобы избавить население от непосильного груза".

Номер два. Воислав Шешель, председатель основанной им же Сербской радикальной партии. 48 лет. Доктор юридических наук. В 1981 году был исключен из Союза коммунистов Югославии за критику режима Тито и идеологии научного социализма, а в 1984 году был осужден и почти два года сидел в тюрьме. В Белграде его называют "наш Жириновский". За драки с коллегами-депутатами в Скупщине СРЮ несколько раз арестовывался в середине 90-х годов. Свою кандидатуру на президентских выборах в Сербии выставлял уже 4 раза, в том числе получив около 23% голосов в свою поддержку 29 сентября этого года. Главный лозунг Шешеля на нынешних выборах – борьба с мафией и преступностью в Сербии. В случае победы намерен ввести в республике чрезвычайное положение, провести внеочередные выборы в Скупщину. Его победа на выборах, считают местные политологи, могла бы привести к новой международной изоляции Сербии. Кандидатуру Шешеля поддержал находящийся в тюрьме гаагского трибунала Слободан Милошевич. В своем письме к партии и народу 3 декабря он призвал всех граждан Сербии проголосовать за Шешеля как за единого кандидата оппозиции и всех патриотических сил "с тем, чтобы достичь единства народа и сбросить с власти нынешний марионеточный режим, превращающий Сербию в колонию". Сам Шешель заявил, что письмо поддержки Милошевича весьма важно, потому что теперь "с одной стороны на выборах будут выступать патриоты, а другой – все те, кто уничтожает Сербию".

Номер третий. Борислав Пелевич. Председатель правой Партии сербского единства. 46 лет. Известный в прошлом кик-боксер и заместитель председателя Мировой федерации кик-бокса. Родился в Косово, экономический факультет университета закончил в Белграде. Как доброволец воевал на фронтах в Хорватии и в Боснии. Вместе с известным на Балканах криминальным авторитетом Желько Ражнатовичем по прозвищу Аркан (убитым пару лет назад в драке в ресторане) основал свою партию. В настоящее время – директор крупной фирмы "Спортинвест". По его словам, пошел на выборы, чтобы "помериться силой" с ведущими политиками республики и разоблачить их антинародную политику. Он признает, что в политику пришел "как волонтер, только из энтузиазма".

Согласно последним опросам общественного мнения, проведенным белградским социологическим агентством "Стратиджик маркетинг", кандидатуру Коштуницы поддерживают 63% граждан, Шешеля – 33%, а Пелевича – всего 4%. Так что шансов у последнего не больше, чем у известного в России фармацевтического барона в 1996 году.

И все же вся интрига сейчас не в том, кто из трех политиков победит, а в том, состоятся ли выборы вообще. Если снова победит апатия избирателей, то республика будет ввергнута в новый период политической нестабильности и неопределенности, под вопрос будет поставлено принятие Конституционной хартии нового государственного сообщества Сербии и Черногории, а значит, остановится процесс приближения республики к европейским интеграционным процессам и вступление в Совет Европы. Да и Европа станет относиться к увядающей в этно-политическом смысле СРЮ уже с оглядкой на высказывание Бисмарка. И что тогда будет с самоопределением южных славян на Балканах, даже подумать жутко.