Парадоксы Центробанка: сила рубля – в его слабости

Благодаря главным образом упорно не желающей ухудшаться конъюнктуре сырьевых рынков, российская экономика растет как на дрожжах (в первом полугодии 2001 года – на 6%). Поддержанию высоких темпов роста служат и те бастионы, которыми внутреннее производство защищено от иностранной конкуренции ввиду заниженного курса рубля (наряду с таможенными барьерами). Вот только каково качество этого роста? Не секрет, что в обрабатывающей промышленности он обеспечивается преимущественно на старой технологической базе за счет загрузки простаивающих мощностей и выпуска морально устаревшей продукции. Инвестиции в основной капитал остаются мизерными. В сочетании с гипертрофированной ролью сырьевых отраслей это ведет к закреплению технологического отставания и подчиненного положения России на мировом рынке. Какой же рубль – слабый или сильный – считать благом?

По некоторым оценкам, котировки рубля к доллару сейчас гораздо ниже их паритета покупательной способности (если брать ВВП в целом). Конечно, даже при нынешних доходах от сырьевого экспорта равновесное состояние валютного рынка при гипотетическом устранении с него Центробанка все равно не оказалось бы более-менее близким к паритету покупательной способности. Тому есть много причин, из которых достаточно указать на долларизацию значительных сегментов экономики и внушительный отток капиталов, что связано с общим состоянием в стране бизнес-среды. Тем не менее, российская валюта могла бы значительно укрепиться, если бы последние два года Центробанк не поддерживал доллар. Показательно, что недавнее снижение норматива обязательной продажи экспортерами валютной выручки с 75% до 50% практически не отразилось на валютном рынке. Можно предположить, что в ближайшей перспективе ЦБ по-прежнему будет плавно опускать рубль, прилагая усилия не к тому, чтобы не допустить его обвала (такая угроза возникнет, только если цены на нефть все же скатятся вниз), а к тому, чтобы умерить рост его реального курса.

В валютной политике все взаимосвязано, а она сама не может быть оторвана от экономической политики вообще. Поддержание заниженного курса рубля имеет целью сохранение не только высоких темпов экономического роста, но и стабильности финансовой ситуации в случае негативных пертурбаций на мировом рынке сырья, то есть это своего рода страховка. Кроме того, такая политика позволяет наращивать валютные резервы, к концу июля с.г. уже превысившие $36 млрд. Указанные задачи определяют, в частности, возможные темпы либерализации системы валютного регулирования, что, в свою очередь, вписывается в общий контекст реформирования экономики. Здесь уместно напомнить, что проводившаяся с 1995 года политика сильного рубля рухнула в августе 1998 года прежде всего потому, что не была подкреплена необходимыми преобразованиями в бюджетно-налоговой сфере и структурными реформами.

Между тем рублевая эмиссия через валютную биржу привела к разгону инфляции, уже в первом полугодии перешагнувшей заложенный в федеральном бюджете 12-процентный уровень на год. Это само по себе неприятно, но важно еще, что темпы снижения номинальных котировок рубля за темпами инфляции не поспевают, то есть реальный курс рубля все равно повышается, подрывая тем самым перспективы экономического роста. Центробанк давно уже находится в положении, когда куда ни кинь – всюду клин: перестанешь скупать доллары, и рубль "неоправданно" укрепится в номинальном выражении, а скупая – подхлестываешь инфляцию и укрепляешь рубль иным способом. При этом Виктор Геращенко убежден, что достигнутый уровень валютных резервов недостаточен и еще десяток-другой миллиардов долларов отнюдь не повредит. В целом же четких представлений о том, какой в нынешней ситуации должна быть валютная политика, нет ни среди специалистов, ни в правительстве.

Как уже говорилось, ориентация на слабый рубль имеет то преимущество, что она способна обеспечить в краткосрочном (а возможно, и в среднесрочном) периоде более высокие темпы экономического роста, однако качество этого роста сомнительно. К тому же, сопряженный с такой политикой низкий уровень оплаты труда сам по себе тормозит модернизацию производства (для расширения которого выгодней оказывается дополнительный наем работников, чем установка более производительного оборудования, тем более импортного). Даже с учетом того, что заниженный курс национальной валюты в известных пределах стимулирует приток прямых иностранных инвестиций, политика слабого рубля неизбежно замедлит структурную перестройку экономики, приведет к усугублению сырьевой направленности промышленного производства и экспорта и усилит зависимость хозяйственного развития страны от колебаний конъюнктуры мирового рынка.

Стратегия укрепления рубля как минимум в краткосрочной перспективе обернется, по всей вероятности, существенным снижением темпов роста, а если это совпадет еще и с падением мировых цен на нефть, то над экономикой вовсю нависнет угроза нового масштабного кризиса. Вместе с тем стратегия сильного рубля может обеспечить более значительный экономический рост в долгосрочном плане (при условии, конечно, активного проведения структурных реформ и кардинального улучшения инвестиционного климата). Самое главное – сильная национальная валюта создает условия для инновационного, а не экстенсивного развития экономики.

Что же получается? Первый вариант валютной политики ущербен стратегически, а второй таит в себе серьезные текущие риски. Необходима, очевидно, крайне осторожная политика постепенного укрепления рубля; только вот как отыскать тот золотой срединный путь между Сциллой провальной стратегии и Харибдой рискованной тактики?

В частности, поскольку укрепление рубля сопряжено с падением темпов прироста валютных резервов, то принципиально важно определить их оптимальный размер (чтобы обеспечить устойчивость в стране финансово-экономической ситуации). Международно-признанным уровнем достаточности золотовалютных резервов считается уровень, равный трехмесячному объему импорта. Исходя из такого критерия, накопленные Центробанком резервы избыточны, что можно трактовать как неэффективное использование валютных доходов (вместо пополнения зарубежных счетов ЦБ они могли бы направляться на модернизацию экономики). Вместе с тем, по мнению многих экономистов, в условиях экономической глобализации и соответствующего развития финансовых рынков указанный критерий уже устарел. Если руководствоваться критерием емкости внутреннего валютного рынка – а месячный оборот на нем только по безналичным операциям с долларом лишь незначительно уступает объему резервов ЦБ, – последние нужно и дальше наращивать. Этого требует и другой критерий, который в нынешних условиях является, пожалуй, главным: обеспечение возможности безболезненного (в плане финансовой стабильности) выполнения Россией своих долговых обязательств при самых неблагоприятных условиях (падение мировых цен на нефть, отказ Парижского клуба в реструктуризации российской задолженности, невозможность привлечения на приемлемых условиях новых внешних кредитов).

Достижение (и поддержание) оптимального уровня золотовалютных резервов плотно увязано, как мы отмечали, с вопросом о либерализации валютных правил. Геращенко столь резко выступал против снижения норматива обязательной продажи валютной выручки экспортерами именно потому, что это может помешать наращиванию резервов в преддверии крупных выплат по внешнему долгу. Необходимость мер по повышению эффективности системы валютного регулирования с прицелом на ее поэтапную либерализацию не вызывает сомнений. Однако действующий валютный режим – при всей его громоздкости и неспособности полностью перекрыть каналы утечки капиталов – обеспечивает устойчивость валютного рынка и курса рубля. Поспешный демонтаж существующей системы способен взорвать это равновесие.

Сформулируем всего три вопроса, без четкого ответа на которые проведение осмысленной макроэкономической политики едва ли возможно:
– Какое соотношение рубля и доллара в реальном исчислении наиболее оптимально на сегодняшний день для развития российской экономики (то есть как стимулировать и количественный, и качественный рост)?
– Каковы ограничители курсовой политики в плане страховки от неблагоприятного развития ситуации (то есть каков минимально необходимый лаг между курсом, устанавливаемым ЦБ, и равновесным курсом, и каковы должны быть валютные резервы)?
– Какой конкретно инструментарий курсовой политики сейчас наиболее целесообразен (то есть насколько необходима и насколько возможна либерализация валютного рынка)?

Увы, представленная правительством экономическая программа на 2002-2004 годы ясности в эти вопросы не вносит.