Ударим Путиным по разгильдяйству
Окончание

Политические ограничения

При нынешнем раскладе сил тактика компромиссов, повторим, есть императив политики Кремля. Хотя, казалось бы: страна любит своего президента, губернаторы стоят во фрунт, парламент послушен его воле. Даже коммунисты рискуют пока кусать только правительство, но не хозяина. За исключением страшно далекой от народа части либеральной общественности и парочки олигархов-эмигрантов – сплошной "одобрямс". Чего ж вам боле? На самом деле всё не так просто.

Та же губернаторская фронда не испарилась в одночасье, а лишь присмирела и приняла латентную форму. И такой ли уж "ручной" стала Дума? Кстати, наличие в нижней палате пропрезидентского большинства ставится некоторыми комментаторами чуть ли не в вину Путину как еще одно свидетельство надвигающегося тоталитаризма. Воистину, какая-то извращенная логика! В любой демократии участники парламентских соревнований для того и побеждают, чтобы гнуть свою линию. При ближайшем рассмотрении, однако, означенное большинство оказывается рыхлым, дряблым и зыбким.

Поддержка со стороны фракций СПС, ОВР и Региональной группы (добавим сюда и бескорыстных соколов Жириновского) носит весьма условный характер; о своенравном "Яблоке", небесполезном для принятия либеральных законопроектов, но горделиво катающемся на оппозиционном блюдечке, и говорить не приходится; остаются – за вычетом КПРФ и аграриев – "Единство" и "Народный депутат". Однако беспринципность и озабоченность преимущественно интересами собственного политического выживания (в первую очередь это относится, разумеется, к "медведям") – не самые лучшие, с точки зрения выстраивания серьезной политической стратегии, качества этих, по поверхностному впечатлению, верных оруженосцев Кремля. История с вотумом недоверия правительству – какие бы в действительности цели ни преследовали инициаторы медвежьих выкрутасов – наглядно сие продемонстрировала.

При всем при этом, как уже упоминалось, Путину пока не удалось сформировать собственную команду: в его администрации, в правительстве, в других ведомствах (в частности в прокуратуре) ключевые посты занимают ельцинские выдвиженцы. Внутри самой президентской администрации отчетливо наблюдается соперничество двух (как минимум) групп с прямо противоположными взглядами на то, в каком же направлении следует стране двигаться. Но у Бориса Николаевича рассаживание в руководящие кресла людей с несхожими взглядами (а нередко и просто сталкивание их лбами) являлось сознательной дворцовой политикой "сдержек и противовесов", тогда как Путину пока не хватает, очевидно, политического ресурса, чтобы для осуществления необходимой смены вех провести если не мену всех, то, во всяком случае, кардинальное обновление верхушки чиновничьего аппарата. Не потому ли, в частности, за год президентства Путина – в контрасте с "ударной" федеральной реформой – процесс общеполитических и структурных экономических преобразований почти не сдвинулся с мертвой точки?

Показательна январская история с внесением-отзывом президентом из парламента своих поправок в Уголовно-процессуальный кодекс и отклонением Советом Федерации поправок в УПК, уже прошедших через Госдуму (правда, спустя месяц последние – после некоторой коррекции – всё же были одобрены сенаторами). Показательна эта история в плане реального влияния противящегося либерализации уголовно-процессуального законодательства прокурорско-силового лобби, с которым президент вынужден считаться. Заметим, что новый УПК, в первом чтении принятый думцами еще прошлого созыва, оброс двумя тысячами поправок и никак не доберется до второго чтения. Проекты же нового Гражданско-процессуального кодекса и ряда других важнейших законов, призванных реформировать "советскую" юридическую систему, еще даже не рассматривались. Прозябающая на полпути судебно-правовая реформа имеет при этом не только гуманитарный, но и экономический аспект, поскольку без эффективного судопроизводства невозможно ни отрегулировать отношения собственности, ни привлечь иностранных инвесторов.

Активизировать процесс преобразований юридической и политической системы призвана созданная в декабре прошлого года рабочая группа, руководимая заместителем главы президентской администрации Дмитрием Козаком. Но трудов – непочатый край, и насколько они будут успешны – еще очень и очень большой вопрос. А ведь рано или поздно придется заняться и таким совсем уж неподъемным делом как давно дискутируемая конституционная реформа.

Экономика

Не внушает особого оптимизма и состояние экономики. Нефтяные доходы снизились, экономический рост замедлился, инфляция подскочила, а зарубежные кредиторы держат за горло. Уверенный басок премьера, убеждавшего публику сначала в том, что платить Парижскому клубу не придется, а потом в том, что платить мы всё равно не будем, оказался лишь увертюрой к спешной перекройке только что принятого бюджета. При этом за январь-февраль, несмотря на недофинансирование по ряду расходных статей, бюджет был исполнен с дефицитом. Словом, для проведения столь необходимых структурных экономических реформ наступил не самый удачный период. Эксперты единодушны в том, что президент и правительство упустили время, не воспользовавшись для осуществления радикальных преобразований исключительно благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой прошлого года (когда цены на нефть достигали $35 за баррель).

Насколько эти преобразования не просты, показывают баталии вокруг плана реструктуризации РАО "ЕЭС России", коим нет ни конца ни края. С остальными естественными монополиями не легче. Вот Рем Вяхирев, например, вообще считает соответствующие планы "малограмотными разговорами". С другой стороны, без реформирования данных отраслей не решить проблемы заниженных цен на энергоресурсы или услуги железнодорожников (а значит, и проблемы воспроизводства материально-ресурсной базы). Но даже это – частность. А демонополизация и дебюрократизация рынка в целом? а подзабытая жилищно-коммунальная реформа? а земельные отношения? а банковский сектор с его упорным нежеланием вкладывать деньги в реальную экономику и доминированием государственных (или полугосударственных) банков? Добавим до кучи бегство капитала, неплатежи, масштабы теневого бизнеса, неразвитость фондового рынка... да много чего можно добавить. К решению всех этих проблем правительство, по сути, еще не приступало.

В то же время в либеральной экономической программе Германа Грефа необходимые мероприятия достаточно подробно и красиво прописаны. (Альтернативная программа, рожденная в недрах Госсовета под началом хабаровского губернатора Виктора Ишаева, по всей видимости, останется произведением чисто литературным.) Более того, кое-что – а по сравнению с паузой в реформах в предшествующий период и не так мало – всё же сделано: вполне успешно продвигается буксовавшая прежде налоговая реформа (к тому же, удалось поднять общий уровень собираемости налогов), унифицированы ввозные тарифы (правда, в начале текущего года это обернулось для импортеров массой недоразумений с таможней), подготовлены практические шаги по стимулированию малого бизнеса, либерализации валютных правил, реформированию пенсионной системы. Однако груз накопленных нерешенных проблем чересчур велик, чтобы признать все это достаточным. А время не терпит; притом, что сам Греф и другие реформаторы, пользуясь поддержкой президента, похоже, не обладают сильными позициями в кабинете Касьянова.

В условиях ухудшающейся внешнеэкономической конъюнктуры промедление с проведением экономических реформ, призванных, в конечном счете, устранить внутренние стопоры развитию экономики, чревато новым обострением социальной обстановки, особенно если в следующую зиму в разных городах и весях люди опять будут сидеть без тепла и света. Любовь народная – величина переменная, и лишиться этой любви Путин может не менее быстро, чем его предшественник.

Отметим также, что весьма значимыми в плане экономических перспектив страны являются не только объективные (цены на сырье), но и субъективные (доверие инвесторов и кредиторов) внешние факторы. А они в существенной степени являются производными от общего внешнеполитического курса.

Кузькина мать

Нет нужды повторять, сколь губительным для России было бы новое противостояние с Западом. Между тем минувший после избрания Путина президентом год не внес ясности – в том числе для наших внешнеполитических партнеров – в вопрос о том, с кем Москва больше хочет дружить: с западным сообществом или его недругами? Продолжается прежняя политика метаний: укрепление уз и даже подчеркнутые реверансы в адрес Запада замысловатым образом сочетаются с политикой фиги в кармане и непреходящим желанием показать заокеанским империалистам кузькину мать. Некоторые шаги нашей дипломатии несут печать демонстративного вызова и уже начинают восприниматься за рубежом как симптом развивающегося комплекса неполноценности. Скажем, при всей значимости для России связей с Ираном в плане каспийской и центрально-азиатской политики, так ли уж необходимо было дразнить американских гусей приглашением в Москву иранского лидера?

Конечно, формированию у России комплекса ущемленного национального достоинства немало способствует своими недальновидными действиями и сам Запад, а дружить с теми же американцами, у которых к природной наглости добавилось затянувшееся головокружение от успехов, вообще крайне сложно. Но дипломатия на то и дипломатия, чтобы действовать по рассудочной необходимости, а не по прихоти эмоций. Ничего зазорного нет в том, чтобы признать простой факт: США – доминирующая на мировой арене держава, тягаться с которой себе же в убыток, а стало быть, елико возможно, надо налаживать с ней сотрудничество. И потом: Запад – это не только Соединенные Штаты; есть еще и Европа, отношения с которой должны стать приоритетными.

На западноевропейском направлении российской дипломатии, кстати, всё складывается более-менее нормально. Но в целом можно констатировать, что и в сфере внешней политики в окружении Путина идет противоборство двух противоположных стратегических концепций.

Грядущие перспективы

Подытожим. Итак, при реальной ограниченности – несмотря на широчайшую, казалось бы, поддержку – политического ресурса и при всех вынужденных компромиссах Путин достаточно успешно решает первоочередные задачи, суть которых можно определить как НЭП – наведение элементарного порядка. Однако возможные способы решения этих начальных задач довольно слабо зависят от выбора общей стратегии, а устремленности к единой цели околопрезидентская элита не обнаруживает. Таким образом, вопрос о том, какой же итоговый порядок принесет стране новый президент, в принципе остается открытым.

Тем не менее, вопреки предостережениям некоторых либеральных деятелей и лиц, ущемленных НЭПовской политикой, признаков нависшей над Родиной угрозы установления авторитарного режима урезанной демократии наяву не наблюдается, а сам президент не дает реальных поводов сомневаться в своей приверженности демократическим ценностям.

Вместе с тем масштабы стоящих на повестке дня либеральных политических и экономических преобразований столь велики, что результирующая разноплановых усилий по их осуществлению может иметь непредсказуемые отклонения от априорных целей.